Учитель. Назад в СССР - стр. 19
К нам мчался американский «Виллис». Интересно, почему Митрич назвал его трофейным?
– Вечер добрый, Иван Лукич.
Дядь Вася стянул картуз, пожал руку председателю.
– Вона, учителя привёз. Всё честь по чести встретил, доставил.
Митрич оглядел меня с гордостью, как будто не просто доставил Егора Зверева, но чуть ли не сам родил, воспитал и обучил на педагога.
– Здравствуйте… Иван Лукич Звениконь, – представился светловолосый мужчина средних лет. – Председатель сельского совета, – и вопросительно посмотрел на меня.
– Егор Александрович Зверев, молодой специалист, – в свою очередь обозначил я себя. Специальность свою уточнять не стал, потому как не сумел припомнить, каким предметом владел бывший студент. Разберёмся.
– Очень рад, очень. Очень рад! – председатель долго тряс мою руку, не отпускал, словно боялся, если выпустит, то я тут же прыгну обратно в самолёт и смотаюсь в далёкую Москву.
– А уже я как рад, – чуть сильнее сжал в ответ, Иван Лукич удивлённо охнул и тут же разжал пальцы.
– Ну, что, молодёжь, выгружаем, а потом загружаем, – хохотнул Митрич. – Зинка, ты чегой-то уселась? А ну, подь сюда. Давай, давай, хватай коробку и тащи себе. Твоё ж добро.
– Так тяжело же, дядь Вась, – протянула Зинаида грудным голосом и стрельнула глазками мою сторону.
– Ничё, небось не переломишься! Ишь, жопу отъела в кабинетике своём. А ну, хватай и неси, говорю! – приказал Митрич и сунул в руки фельдшерице средних размеров коробку.
– Василий Дмитриевич! – взвизгнула девушка моих лет, враз растеряв всю томность. – Как вам не стыдно!
– А чего стыдиться? – не понял дядь Вася. – Хороша корма-то, а, молодёжь?
Митрич залихватски сдвинул картуз на затылок и подмигнул мне, усиленно кивая в сторону Зинаиды. Девчонка не шла, а плыла, покачивая бёдрами, прижав коробку к крутому боку, словно кувшин. И ведь знала, зараза, что хороша. И что мужики сейчас, и стар и млад, как говорится, смотрят ей вслед и разве что слюни не пускают.
– Эх… зар-ра-з-за! – высказал всеобщее мнение Митрич. – Мне б годков десять скинуть. Уж я бы… Эх!
– Каких десять, Митрич, – Зинаида передала картонный ящик председателю и развернулась к нам, уперев руки в бока. – Все двадцать, а то и тридцать, если посчитать.
– Хороша, чертовка, – ещё шире расплылся в улыбке мужичок, гордо нас всех оглядел и гаркнул. – Чего стали, оглоеды, а ну, давай, шевелите поршнями!
Мы с Вячеславом переглянулись и принялись переносить коробки в «Виллис». Иван Лукич утрамбовывал их в машину, а Митрич больше руководил, чем помогла. Ну, да никто не был обиде от его добродушных подколок и ворчания.
– По коням, паря! – убедившись, что все загрузили и в салоне вертолёта не осталось ни единой бумажки, скомандовал Митрич. – Ну, бывай, Славка. Не забывай мать-то, наведывайся, – строго нахмурился, пожимая руку на прощанье.
– Как можно, дядь Вась, поклон ей от меня. Скажи, на тех выходных в гости прилечу.
– Ну, добро, – Василь Митрич довольно кивнул и потопал в машину.
– Спасибо, – поблагодарил я пилота и тоже пожал протянутую ладонь.
– Бывай, Егор. Если что надо привезти или заказать, не стесняйся, всё решим через Митрича или Лукича, – кивнул Вячеслав Синицын, забрался в свою Аэромоль и был таков.
Я подошёл к «виллису» и занял место рядом с водителем. Выбора мне не оставили: едва заметно недовольная Зинаида сидела рядом с Митричем на заднем сиденье. Я хмыкнул про себя: это ж любопытно, чью честь дядь Вася нынче блюдёт, мою или фельдшерицы?