Учитель 2. Летние каникулы - стр. 9
Люди, надеющиеся, что с темнотой придет спасительная прохлада, оказываются жестоко обманутыми, потому что воздух просто не успевает охладиться за такой короткий промежуток времени, и провозившись всю ночь в поту, на жарких простынях, на следующий день идут в магазины, чтобы несмотря на цены, приобрести себе спасительный вентилятор. Но и следующая ночь приносит им мучения вкупе с горьким разочарованием. Вентилятор, купленный днем, ночью гонит на них всё тот же горячий воздух, нисколько его не охлаждая.
Очень сложно в жару изменить свою внешность до неузнаваемости. Когда все вокруг стараются раздеться, оставить на себе минимум одежды, любая кофта, куртка или пиджак будут смотреться крайне подозрительно. Я уже не говорю про шапки – их наличие на голове будет привлекать к себе внимание не лучше фейерверка.
Поэтому всё, что я мог себе позволить из маскировки – напялить на нос черные очки, купленные по случаю у местных «кутюрье с гор», на деньги которые мне дал Ишустин. Когда каждый второй скрывает свои глаза с их помощью, ты уже не кажешься подозрительным.
Закатал рукава рубашки, выпустил ее края из штанов, став похожим то ли на хипстера, то ли на местного хулигана, да так и шлялся по улицам до вечера. А где мне скрываться? Денег нет, поэтому снять квартиру, номер или посидеть в кафе точно не выйдет. Уйти к знакомым, родственникам или приятелям? Там меня будут искать в первую очередь. Забрести в глухие местечки, парки и прочее, где обращаешь внимание на каждого встречного? Нет уж, простите.
Поэтому я маскировался в толпе. В центре, в час пик. Тысячи людей шли влево, вправо, стояли на месте, лежали на газонах, глазели по сторонам. Затеряться среди них – плевое дело. Полиция просто не в состоянии отследить такое количество народа, вычленить из них подозрительные лица. Так что я, в принципе, чувствовал себя в безопасности.
А ближе к вечеру пошел в сторону своего дома. Сел на скамеечку рядом со стадионом местной школы и стал ждать. Попутно, скармливал своему конструктору всякие мелкие железки, что насобирал за время гуляния по городу. Он постоянно клепал патроны как к моему дробовику, так и к «укороту» моего напарника, поэтому постоянно нуждался в новых материалах. Проблемы были разве что в порохе, но я наделся, что скоро смогу решить этот вопрос.
Я, сидя на лавочке, знал кого жду. Стуча палочкой и неумело хромая, словно доктор Хаус из одноименного сериала, к стадиону приближался Степаныч. Всем любопытным он объяснил, что за деньги министерства обороны ему поставили протез, и для доказательства стучал по выросшей ноге своей клюкой, отчего она отдавалась характерным стуком. Для этой цели бывший инвалид каждое утро приматывал к лодыжке отрезок пластиковой трубы. После этого все вопросы у любопытствующих отпадали.
А сюда, на стадион, Степаныч каждый вечер ходил тренироваться. Он располагался вдали от двора. в котором любили сидеть его бывшие кореша-собутыльники, да и встретить тут знакомых поздно вечером было маловероятно.
И бывший калека занимался. Тщательно, усердно. Имплант видимо как-то влиял на него, потому что он прямо жаждал тренироваться. Тело просило нагрузки, и Степаныч с удовольствием мучали его. Бегал до изнеможения, подтягивался, отжимался.
От алкоголя он, кстати, почти полностью отказался. «Я ведь почему раньше пил, – доверительно говорил мне, с любовью поглаживая свою новую конечность. – Потому что у меня ноги не было. От безысходности. От того, что никому не нужен, от того, что перспектив никаких. А сейчас нет, не хочу. Сейчас у меня есть нога, и я тебе буду благодарен за это всю жизнь».