Учебник рисования - стр. 122

– Не духовная нищета, но нищета, возникшая вследствие служения духовному, – сказал Соломон Моисеевич, кушая салат. – «Блажен тот, кто сделался нищим по велению духа» – вот как следует читать.

– По велению духа ты и жену сделал нищей, – сказала Татьяна Ивановна, – всю жизнь сидел в кресле, лицо руками закрывал. И шутки у вас дурацкие, и зарплаты никакой.

– По велению духа! – восхитилась Инночка. – Именно так!

– Глупости! – отрезала Татьяна Ивановна. – Не мог Христос сказать такую ерунду. А нигде не сказано, что блаженны те, которые семью кормят?

– Увы, – развел руками Голенищев, – сказано прямо наоборот: посмотрите на птиц небесных, они не сеют, не жнут. И мы, искренние юродивые, российские интеллигенты, должны вести себя так же.

– Но говорится не о теле, а о душе, – и Лиза удивилась своей храбрости, говоря свободно со взрослыми, – не копите в душе сокровищ, раздайте их. Труднее расстаться с душевными приобретениями, чем с материальными. Опорожняйте душу, пусть душа станет нищей, вот что сказал Христос.

– Вы трактуете слова Христа, как высказывание против богатства личности? Хочу предостеречь, милая Лиза, вы на неверном пути. – Рихтер даже салат жевать перестал и предостерегающе поднял палец. – Я объясню сейчас…

Однако их разговор был прерван женскими криками.

– Что это? – осведомился Соломон Моисеевич. – Кажется, зовут, кхе-кхм, на помощь?

– Соседи веселятся. Вот вам, Татьяна Ивановна, и народные гулянья.

А женщина все кричала. Нехороший был крик, так кричат от боли.

– Говорят, там притон.

– Притон? – полюбопытствовал Соломон Моисеевич. – И кто живет в притоне?

– Проститутки живут.

– То есть как проститутки?

– Женщины, – пояснила Елена Михайловна, – торгующие своим телом.

– За деньги?

– Именно за деньги. Не очень большие деньги, полагаю, но все-таки деньги.

– Теперь такая инфляция, – заметил Голенищев, – что это практически альтруизм.

– Какая низость, – высказал свое мнение по этому вопросу Соломон Моисеевич, – это абсолютно аморально. Надо милицию пригласить.

– Не станет милиция связываться. Привыкли.

– Вы хотите сказать, – Рихтер поднял брови, – что унижение людей, моральная нечистоплотность – стали нормой? Никогда не поверю!

– Я с ними поговорю, – сказал Павел и встал.

– Сиди, – сказал Кузнецов, – не хватало, чтоб на свадьбе глаз подбили. У меня друг на свадьбе ввязался в историю. – Он осекся, сообразив, что скажет лишнее. Его опыт никак не совпадал с опытом других гостей. Расскажи он им про драку на свадьбе Сникерса, про нож, который он в последний момент выбил у отца невесты, то-то бы они разахались. Небось, нож держали в руках, только когда бутерброд маслом мазали.

– Все-таки надо позвать милицию, – воззвал к присутствующим Соломон Моисеевич, – я определенно настаиваю на своем мнении.

– Вот ты и позови, – сказала Татьяна Ивановна, – вечно других подначиваешь.

– Я подначиваю? Просто не знаю номер телефона.

– Всегда все должны делать другие. А ты, барин, приказы шлешь.

– Никогда не звоню в милицию, – надменно сказала Елена Михайловна, – я милицию презираю.

– Я выйду и поговорю, – сказал Павел. – Сейчас.

– Успокойтесь, в проститутках ничего опасного нет.

– В конце концов, лучше проститутки в соседях, чем ГБ.

– Да уж, не тридцать седьмой год.

– И не семьдесят седьмой. Помните, как мы книги жгли?