Тысяча поцелуев, которые невозможно забыть - стр. 17

– Hei, – сказал я.

Мама вскинула голову:

– Hei, малыш.

– Что случилось? – нахмурился я.

Мама бросила вопросительный взгляд на папу и покачала головой.

– Ничего, малыш. Как Поппи? Хорошо отыграла? Извини, мы не смогли прийти.

Я стоял и смотрел на родителей. Они что-то скрывали, о чем-то умалчивали – это было ясно. Не дождавшись продолжения, я медленно кивнул и ответил на мамин вопрос.

– Как всегда, безупречно.

В ее глазах, похоже, блеснули слезы, но она тут же сморгнула их. Ситуация сложилась неловкая.

– Проявлю пленку, – я постучал по фотоаппарату, – и спать.

Голос отца догнал меня у лестницы.

– Мы уезжаем завтра. Всей семьей.

Я замер:

– Не могу. Мы с Поппи планировали провести день вместе.

Отец покачал головой:

– Только не завтра.

– Но… – попытался возразить я, но папа не дал говорить.

– Я сказал нет. Ты едешь с нами, это решено. С Поппи встретишься, когда вернемся. Мы не на весь день уезжаем.

– Да что тут на самом деле происходит?

Отец подошел и остановился передо мной. Положил руку мне на плечо.

– Ничего, Руне. Просто из-за работы я почти совсем тебя не вижу. Хочу это изменить, поэтому завтра мы проведем день на пляже.

– Ну, тогда ведь Поппи может поехать с нами? Ей нравится на пляже. Это одно из ее любимых мест.

– Не завтра, Руне.

Я стоял молча, недовольный и злой, понимая, что сегодня он не уступит.

– Иди, проявляй свою пленку, – устало вздохнул он. – И ни о чем не тревожься.

Я так и сделал. Спустился в подвал и зашел в узкий закуток, который папа превратил в фотолабораторию. Можно было бы пользоваться цифровой камерой, но я работал по старинке и все еще проявлял пленки. Мне казалось, так получается лучше.

Через двадцать минут передо мной лежала вереница новых фотографий. Отпечатал я и снимок с телефона, тот, на котором были мы с Поппи. Его я взял с собой в спальню, а по пути заглянул в комнату младшего брата, двухлетнего Элтона. Он лежал, свернувшись, прижав к себе плюшевого медвежонка, и его спутанные светлые волосы разметались по подушке.

Я толкнул дверь и включил лампу. Посмотрел на часы – время приближалось к полуночи. Я откинул упавшие на глаза волосы, подошел к окну и невольно улыбнулся, увидев на фоне погрузившегося в темноту дома Личфилдов одно светлое окно – сигнал Поппи, означавший, что берег чист и путь открыт.

Я запер изнутри дверь и выключил лампу. Спальня наполнилась тьмой. Я быстро переоделся в пижамные брюки и куртку, неслышно поднял окно и выбрался наружу. Пробежав через лужайку между нашими двумя домами, я забрался в комнату Поппи и осторожно, стараясь не шуметь, закрыл окно.

Поппи лежала в постели, укрывшись одеялом. Глаза закрыты. Дыхание ровное и спокойное. Ладонь под щекой. Невольно залюбовавшись этой трогательной картиной, я подошел ближе, положил на тумбочку подарок и сам устроился рядом.

Мы лежали рядом, деля одну подушку.

Так продолжалось уже не один год. Первый раз я остался у нее по ошибке. Мне было двенадцать – я забрался в ее спальню просто поговорить и сам не заметил, как уснул. К счастью, проснулся утром рано и домой успел вернуться незамеченным. Но на следующий вечер остался уже умышленно, а потом это стало едва ли не обычным делом. Нам повезло – никто ничего не узнал, и наша тайна осталась тайной. Уж и не знаю, как бы повел себя мистер Личфилд, узнав, что я провожу ночи в постели с его дочерью.