Тяжесть слова - стр. 17
– Госпожа, скоро завтрак, нам нужно привести вас в порядок, – поторопила та из горничных, что будила меня.
В порядок привести? Для этого мне как-то раньше и одной помощницы за глаза хватало. Но через несколько секунд до меня всё-таки дошло. Жених, видимо, действительно приехал и будет присутствовать на завтраке. Конечно же, я должна произвести на него впечатление и быть просто неотразимой. Наведением «неотразимости» займутся горничные, а красивой обёрткой послужит платье.
Я нехотя встала и отдалась в чужие руки. Для начала меня отвели в соседнюю комнату и погрузили в ванную. Я не сопротивлялась, блаженно нежась в чуть горячей ароматной воде. За эти полчаса чистого восторга я отдохнула больше, чем за всю ночь. Пока подрёмывала, мои волосы тщательно промыли, вычистив из них всю ту труху, что я успела вчера собрать в лесу.
После омовения меня натёрли какими-то маслами. Некоторые были из них настолько пахучи, что мой чуткий нос не выдерживал и я чихала. Пока одна девушка умащала моё тело, две другие разбирались с длинными волосами. Их аккуратно сушили и втирали что-то, пахнущее цветами.
Закончив со всякими натираниями, меня обрядили в исподнее: немыслимой элегантности панталоны и нижнюю рубашку. Поверх последней затянули кружевной корсет. В отличие от моих большегрудых сестёр, я не умирала в этой конструкции от недостатка воздуха. Да, двигаться было не очень удобно. Но в принципе особых неприятностей он мне не причинял.
После этого меня усадили на пуфик, и одна из девушек занялась моими руками, другая ногами, а третья продолжила перебирать волосы. Я почувствовала, что снова начинаю засыпать. Но уснуть мне не дали.
Судя по ощущениям, громоздкой прически по типу гнезда сооружать не стали. Сделали что-то очень скромное, оставив основную массу волос распущенными. Ногтям же на руках и на ногах придали удивительно красивую, аккуратную форму. Я даже залюбовалась своими тонкими пальцами с аккуратненькими розовыми ноготками.
Красить лицо я не любила. У меня очень чувствительный нос, и его раздражают все эти пудры и едва уловимый химический запах красок для глаз. К моей радости, меня не стали особенно мучить. Немного накрасили глаза, чем-то помазали губы и слегка тронули кистью скулы. Пока одна девушка меня красила, вторая надела на мои ноги телесного цвета чулки с ажурным верхом. Как будто моё нижнее бельё будет сегодня кому-то демонстрироваться. Я почувствовала раздражение: мне не нравилось, когда кто-то посторонний натягивал на меня эту деталь гардероба. Третья горничная в это время наводила порядок в комнате и собирала раскиданные вечером вещи.
– Дай сюда, – потребовала я, увидев у неё в руках свои штаны.
– Но, госпожа, они грязные… – попробовала возмутиться девушка, но я потребовала одежду ещё раз.
Получив штаны, я залезла в карман и изъяла браслет. Вспомнила про него совершенно случайно. Если бы не мелькнувшая в голове картинка сна, то, наверное, и не хватилась бы.
В платье меня облачили в последнюю очередь. Я стояла, подняв вверх руки и зажав в одной ладони браслет, а горничные осторожно надевали портняжный шедевр сверху. Они долго возились с нижними юбками, многочисленными мелкими пуговками на спине, завязывали пояс сзади изящным бантом, расправляли складки…
Когда мне подали чёрную коробочку, я удивилась. В бархатном футляре лежал драгоценный гарнитур из белого золота и сапфиров с мелкими вкраплениями бриллиантов. Раньше фамильные драгоценности мне носить не разрешалось, и я почувствовала себя польщённой. Гарнитур состоял из изящного колье, длинных неброского вида серёжек и тонкого витого колечка с синей капелькой сапфира.