Ты против меня? - стр. 54

Интересно, когда этот прохвост читает? До того, как придумывает новый план по доведению меня до белого каления? Или после?

Мою щеку начинает печь, и я не могу отделаться от ощущения, что за мной наблюдают.

Так и есть.

Под прямым враждебным взглядом Ивонн становится неуютно, а кожа на лице начинает чесаться. Неужели, она всерьёз видит во мне соперницу? Ведь очевидно же, что я не перевариваю этого читающего английскую классику свина, а он – меня.

Каким-то образом я умудрились обрести катастрофическую способность заводить врагов, ничего при этом не делая.

Уткнувшись в книгу, в задумчивости прикусываю кончик карандаша.

Ещё только десять утра, а я успела поцапаться с Тамбовом на парковке, стать мишенью его тупого остроумия на биологии и попасть в немилость школьной элиты. Чувствую себя так, словно попала в альтернативную вселенную. Обычно, у меня не возникало подобных проблем с окружающими. Одни меня жалели, другие сторонились. Большинство людей испытывает подсознательный страх при слове «рак». И этот страх они переносили на наше общение, опасаясь обидеть, расстроить, словно лейкоз вернётся из-за пары ругательств. Но здесь никто не боится обидеть меня.

Не об этом ли я мечтала?

Тяжело вздохнув, проглатываю скопившееся раздражение.

Довольно.

Что она мне сделает? Превратит в изгоя? Наведёт порчу? Снова выставит посмешищем перед всеми?

Не хочу ничего анализировать. Я устала от этих агрессивных, недружелюбных незнакомцев.

Но я могу справиться с этим.

Я могу справиться с чем угодно.

В моей жизни были проблемы и похуже.

21. 21. Никита

Сидя на полу в маминой студии, я разглядываю картины, которые расставил вдоль одной стены.

Моя ладонь сжимает красное кольцо-эспандер.

Рядом лежит брошенная мотоциклетная куртка и книжка в темно-коричневой винтажной обложке, обмотанной кожаной верёвкой. Это мамин дневник. Последние несколько месяцев он не покидал пределов моей спальни, но сегодня, собираясь зайти сюда, я взял его с собой.

Странное чувство.

Мне так долго не хватало духу даже взглянуть на дверь мастерской, а теперь я спокойно сижу здесь и рассматриваю ее картины. Я думал, будет больнее.

Но, не знаю, может, больнее просто некуда?

Мы говорили с ней за несколько часов до того, как она свела счёты с жизнью. Совершенно обычный разговор. Мама спрашивала, думал ли я о том, где хочу отметить день рождения. Я ответил, чтобы она не парилась. До него оставалось целых три месяца, а за это время могло произойти что угодно.

Так и вышло… Я постоянно прокручиваю в голове тот момент, выражение ее лица почти стерлось, но я отчётливо помню, что у меня не было какого-то особенного предчувствия или чего-то подобного. Она никак не намекнула, не дала возможности попрощаться, хотя уже точно знала, что сделает это с собой, припрятав где-то убийственный запас таблеток.

Сегодня Женя, эта мелкая язва, дозубоскалилась до того, что я снова психанул и наорал на нее. Хотя в действительности я разозлился не на Женю. Это просто автоматическая защитная реакция. На самом деле, мы неплохо начали, и я балдел от ее колкостей. Ей тоже нравилось мое общество, такое чувствуешь подсознательно. И нам было хорошо вместе до определенного момента, пока ее слова не выбили почву у меня из-под ног, настолько они оказались близки к истине.