Ты. Будешь. Моей! - стр. 34
А еще… Еще у него оказалась жена. И трое детей. И все намного меня старше.
Старше. А, значит, уже все понимали, в отличие от меня.
И ненавидели люто. Вслед за своей матерью.
Сколько раз мне, спящему, голову камнем размазать пытались! А в бассейн сбрасывали и держали под водой? Стекло даже толченое в стакан с водой или соком подсыпали.
Там. Там я очень быстро научился драться.
Приемная мать делала все. Чтобы избавиться от меня. В полном смысле этого слова.
И не из-за бабла, не из-за наследства. Нет.
Я ей глаза мозолил. Один мой вид заставлял ее трястись от ненависти. Ведь я был прямым доказательством того, что ее благоверный бывал далеко не только в ее постели.
Тогда я всего этого не понимал.
Я скорбел по матери. Подыхал и корчился от боли. Как только может корчиться малец от своей самой страшной потери в жизни.
Не понимал, за что меня так ненавидят.
Но очень быстро научился отбиваться. Понял, что от этого умения зависит моя жизнь.
А когда отец появлялся в доме из своих вечных разъездов, даже толком поговорить с ним не удавалось.
Его жена придумывала всевозможные провинности. Которые я якобы совершал.
Урсулов кривился и назначал мне наказания.
Слушать ничего не желал. И даже не собирался.
У него все должны были по струнке ходить. Натурально, на хрен, как в казарме. Даже не представлял, напыщенный индюк, что в доме в его отсутствие творилось.
Тогда я начал сбегать. Тогда узнал, что такое улица.
Ни хрена, конечно. Она на вкус не слаще.
Но здесь можно было выжить. Хоть за каждый кусок хлеба такие же уличные бродяжки дрались почти на смерть.
Здесь меня по крайней мере, никто не ненавидел.
А после очередного побега отец решил меня наказать. Поучить. Определил в детдом, чтобы я образумился. И понял, какое счастье для меня жить в его доме.
Только я возвращаться не собирался. Из волчонка превратился в Волка.
И из детдома однажды, после тысячи побегов, сбежал навсегда.
В такой вот клуб, как у Джейхана.
Там не нашли. В таких местах вообще никого и никогда не находили.
Драка на смерть, но полные карманы бабла. Нигде столько не урвешь. Нигде не заработаешь.
И жизнь бойцов была недолгой, зато, блядь, яркой.
Можно было позволить себе до хера.
Если фарт был и кулаки не подводили, можно было и на квартирку сколотить.
Хотя так далеко я не заглядывал. Глупо строить планы и прикидывать будущее, когда понимаешь. Что этого будущего может и не быть.
Тогда ее в первый раз увидел.
Чистая. Нереально красивая. Она будто светилась.
Валялся на песке, в зарослях, чтобы не на виду. Дышать не мог от переломанных ребер.
А голову держал. Не опускал. Глаз от нее отвести не мог.
Не девушка.
Чистое видение.
Совсем не то, что шалавы, к которым давно привык.
И те, что собой прямо в клубе торговали, и те, которые подавали себя другими. Вроде бы приличными. А сами слюни пускали только видя твой набитый кошелек. И на член в первую же посиделку в дорогом кабаке ради кошелька этого запрыгнуть были готовы.
Нет.
Она была совсем другой.
От нее, блядь, не просто сияние. От нее волшебство прямо запредельное какое-то исходило.
Как будто тебя свежей водой облили. Прямо из ведра окатили. Так, что грязное стекло, через которое ты жизнь видел, вдруг стало прозрачным и начало блестеть. И за ним оказались цветущие сады и яркое теплое солнце.