Ты. Будешь. Моей! - стр. 32

   Бывает, когда просто жизненно и срочно нужно пар выпустить. Тогда мы без вопросов в зал отправляемся. От души машем кулаками. Пока не выдохнемся так, что остается только повалиться на пол. И пошевелиться трудно.

   Да.

   Даже жаль, что прошли те времена далекой юности, когда мог драку затеять. Неважно. В кабаке. Против десятерых или настоящей толпы. Отхватить по полной, успев свалить всех, кто под руку попадался. Зато успокоиться. Отправиться в лежку на пару дней. Попускало. Реально попускало.

   Но сейчас уже так не выйдет. Я одной рукой просто расшвыряю любую толпу. Тем более, не бойцов. Пусть даже самых накаченных и натренированных. Тут уже навык другой. Даже азарта, и того нет. Скучно возиться!

   Откидываюсь на мягкий бархатный диван, добираясь до ВИП – кабинки.

   Буквально валюсь на него, с шумом выдыхая скопившийся в легких воздух.  

   И тут же хватаюсь за бутылку и правда отборного вискаря.

   Просто заливаю в глотку, перекидывая на раз. Это так. Для затравки. Чтоб отдышаться. Чтоб ярость ноздри разрывать перестала. И пелена. Дикая. Красная. Как тряпка перед быком. Хоть немного с глаз сошла.

   Чуть притупляет. Успокаиваюсь.

   А всю кожу колет. Вспышками. Искрами. Все. Все внутри и снаружи зудит. Звенит.

   Адски ее хочу. Так, что в животе спазмами сводит.

   Даже усмехаюсь, сжав кулаки.

   В комнате там даже воздух, кажется, раскален был. Прям звенел от дикого напряжения. Триста градусов в нем было. Никак, на хрен, не меньше.

   Получается, я от маленькой мышки сам-то и сбежал сюда.

   Или от себя самого?

   Только от себя, блядь, не убежишь!

   Подхватываю вторую бутылку.

   На этот раз пью уже медленней.

   Не зря я юность, дурную, далекую вспомнил.

   Я ведь и сам по таким притонам, как Джейханов, в свое время бился.

   А там не то, что официальные бои, хоть и без правил, в которых Градов, вроде и босс, а почти друг, чемпион мира, и я не так далеко стою от этого чемпионства.

   Ни хрена.

   Там все иначе.

   Там бой на смерть. До травм, что несовместимы с жизнью!

   Не с одним из друзей-бойцов мы в таких гадюшниках прощались. Навсегда.

   Да даже и не прощались-то толком. Их просто выносили. Под белой простыней прямо с ринга. Втихушку выносили. И хоронили точно так же.

   Без имен. Без настоящих могил. Зарывали где-то в ебенях. Где не найдет никто.

   И каждый раз. Выходя на такой вот ринг. Ты знал. Что выходишь, может, в последний раз. Что и тебя вот так, под простыней да под покровом ночи увезти с него могут. Зарыть безымянным, как собаку.

   Потому и отрывались после каждого боя по полной.

   И девок, вот таких, что как трофей, сами себя за огромное бабло выставляли, драли до искр из глаз.

   Наплевать всем было. Раздерем девку или нет.

   Одно опьяняло. До судорог. До одури. Что на этот раз жив остался.     А завтра… Завтра может так и не повезти!

   Что с девками потом было?

   А хрен его знает.

   Никто не интересовался. Никто их чаще всего второй раз не видел.

   Может, вышвыривали на хрен, потому что ошметки одни от них оставались. А, может, сплавляли в какой-нибудь бордель.

   Тяжело опираюсь локтями на стол.

   Картинки так и плывут перед глазами.

   Даже звуки слышу. Запахи чувствую и блики солнца, что слепили, играя в глади моря.

   А я валялся тогда на песке. У самого берега.