Турецкие войны России. Царская армия и балканские народы в XIX столетии - стр. 55

В результате пропагандистских усилий Липранди жители одиннадцати деревень вернулись в свои жилища и сложили оружие. В обмен они получили охранные листы, на которых командиры соседних российских отрядов должны были еженедельно делать отметки о том, что они остаются мирными и несут ответственность за поддержание мира в окрестностях. Липранди также удалось переселить жителей селений, находившихся в наиболее опасных для российских коммуникаций местах, в окрестности Силистрии, где они оставались под присмотром русских войск309. Однако этот видимый успех в замирении делиорманских мусульман был достигнут ценой трений между самим Липранди и его подчиненными. Его снисходительное обращение с турецкими жителями лишало волонтеров добычи. Вскоре пришла новость о заключении Адрианопольского мирного договора, однако награждение волонтеров и роспуск отряда откладывались ввиду отказа шкодерского паши признать условия мира. В результате резервный корпус Киселева должен был выступить с Дуная в направлении Балкан и Софии, что оставило русские тылы совсем без прикрытия. Поэтому Липранди был вынужден отчаянно удерживать своих волонтеров в лагере под Туртукаем до декабря 1829 года, несмотря на бунты, страшный холод и развившуюся у него самого лихорадку310.

Опыт создания партизанского отряда и командования им в 1829 году послужил Липранди основой для последующего исследования партизанской войны. Первым результатом этого исследования стало сочинение «О партизанской войне», составленное в 1830‑е годы. Оно включало описание действий партизанского отряда 1829 года, которому предшествовало обсуждение партизанского действия в ходе Русско-шведской войны 1808–1809 годов, Отечественной войны 1812 года и боевых действий 1813–1814 годов в Германии и Франции. Сочинение Липранди также содержало критический разбор «Опыта теории партизанского действия» Дениса Давыдова и представляет собой интересный, хотя и малоизученный до сих пор аспект рефлексии российских военных относительно роли населения в войне.

Будучи сам ветераном Отечественной войны 1812 года, Липранди принял базовую формулу партизанской борьбы, предложенную Давыдовым, согласно которой партизанские отряды должны были действовать в треугольнике, вершиной которого служили исходные базы неприятеля, а основанием – линия фронта между его регулярными частями и своей собственной армией. В то же время Липранди расходился с Давыдовым в характеристике конкретных примеров партизанской войны. В то время как Давыдов рассматривал 1812 год в качестве классического примера партизанского действия, Липранди видел в нем скорее пример народной войны, близкой к испанской герилье. По его мнению, казацкие партии, оправленные в тыл французским войскам после Бородинского сражения, действовали «среди отечества своего, между жителями, принимавшими деятельное участие в поражении неприятеля», а вооруженные жители представляли не менее серьезную угрозу для вражеских войск, чем казаки, и руководствовались не «стратегически[ми] соображени[ями]», а «привязанность[ю] к религии, преданность[ю] к монарху, любовь[ю] к отечеству, и проч.» Это делало борьбу в тылу наполеоновской армии в 1812 году более похожей на испанскую герилью, чем на партизанское действие как таковое