Туман над призрачной горой - стр. 5
Наевшись, сестры устроились удобнее на подушках и, разглядывая украшенный замысловатой лепниной потолок, болтали о прошедшем дне.
– Никак не могу запомнить этот проклятый танец, – посетовала Тиа.
Она ловко вскочила на ноги и повторила движения, которые они разучивали всю неделю. Тиа нарочно двигалась неуклюже, и Калиса невольно рассмеялась, сделав вид, будто не заметила, что сестра выругалась.
«Интересно, от кого Тиа нахваталась таких словечек? – подумала она. – Сама я точно не учила ее такому». А вслух задала вопрос, волновавший обеих сестер:
– Тебе удалось узнать что-нибудь новое?
Тиа сразу же сникла.
– Нет. Никто ничего не знает, даже старейшие из монахов. Или не хотят говорить, – добавила она, подумав.
От этой ремарки стало не по себе. Неужели от них что-то скрывали? Калиса вспомнила добрые лица настоятелей, которых знала с младенчества. Нет, все в храме любили ее, заботились о ней и никогда не пожелали бы зла. В этом она не сомневалась.
– Я бы хотела вернуться домой, – вздохнула Тиа. – Но раньше к нам никто не возвращался.
– Значит, отец все-таки не призовет нас обратно, – задумчиво произнесла Калиса.
Тиа села рядом, положив голову ей на плечо.
– Не хочу, чтобы этот день наступал. Мне страшно.
Калиса разделяла страхи сестры, но решила не показывать своих переживаний. Сама она жила в храме почти шестнадцать лет, в то время как Тиа появилась здесь всего год назад. Испуганная, растерянная, подавленная. Не ведавшая ничего о жизни в людском мире. Не сразу Калисе удалось смириться с тем, что новая жрица заняла место той, с кем она выросла и с кем должна была пройти церемонию. Но время шло, дни сменялись неделями, и Калисе все же удалось подавить неприязнь и осознать ответственность за младшую сестренку.
– Я понимаю твои чувства, – сказала она, крепко обняв Тиа. – Но ты дочь Анреншена, и это твоя судьба и твой долг. Наши волнения – лишь очередное испытание, посланное отцом. Мы должны с честью пройти его. Скоро мы все узнаем…
Подобными словами обычно ее саму подбадривал настоятель Цуно. Калиса надеялась поддержать сестру, но сделала лишь хуже. Тиа вырвалась из объятий и вскочила на ноги.
– Не говори о нем! – с горечью воскликнула она.
Щеки сестры загорелись сердитым румянцем, в глазах сверкнули слезы.
– Что с тобой, Тиа?
– Тут все иначе! Не так, как представлялось. Все, во что мы верим… ничего нет.
В который раз Калиса пожалела, что Тиа еще не в совершенстве владела языком людей, и порой ее было трудно понять. Вот как сейчас.
Земной речи она обучила сестру сама как могла. Монахи заставляли Тиа бездумно зазубривать тексты молитв, но по каким-то причинам даже не пытались объяснить ей ни смысл священных текстов, ни простейшую грамоту. Несколько недель Калиса наблюдала за страданиями младшей сестры, и, не выдержав, тайком начала обучать ее в те редкие моменты, когда они оставались одни. Сперва уроки давались тяжело им обеим, но благодаря усердию и прилежности со временем удалось добиться значительных успехов. Тиа стала понимать язык людей и в свою очередь обучила Калису азам божественного языка.
Калиса не могла сказать, что приводило ее в больший восторг: учить сестру или учиться самой. Повторяя за Тиа простые слова и фразы на своем родном, пусть и давно забытом языке, она чувствовала себя ближе к отцу, чем во время любых молитв и ритуалов.