Трон Знания. Книга 4 - стр. 18

Откуда-то появились люди, облачённые в чёрное. Закружили вокруг Малики, как вóроны. Их молчание, удушающий дым, собственная слабость и тошнота вывели её из себя.

— Вы не на базаре, а я вам не лошадь, — проговорила Малика.

От толпы отделился человек. Явно не служитель. Те в плащах, а этот обнажён до пояса. Волосы собраны в конский хвост. Руки, плечи, шея и скулы сплошь покрыты татуировками. На выбритом виске ветвь с листьями. Шедар?..

— Будь ты презренной вещью, я закопал бы тебя в раскалённый песок и оставил подыхать в пустыне.

— Ты угрожаешь шабире? — спросила Малика, не понимая, что с ней происходит.

Стоя перед храмом, она была уверена, что сумеет проявить уважение к чужой религии. А сейчас готова с кулаками наброситься на ракшадов, и не важно, что силы неравные.

Шедар вздёрнул подбородок. Как же он похож на Иштара: хищный изгиб губ, жёсткий взгляд, каменное лицо. Правда, Иштар умеет смеяться: звонко, от всей души. Так он смеялся перед тем, как Малика выиграла спор. Этот вряд ли улыбнётся.

— Шабира, мы пригласили тебя… — прозвучал чей-то голос.

— Пригласили? — Она усмехнулась. — Меня заставили жариться под солнцем, выставили перед вами как товар на базаре. И вы говорите: пригласили?

Служители зашептались. Шедар скрестил руки на груди. Его поза, исполненная презрения, кричала: «Перед тобой злейший враг!» Но Альхара твердил, что в Ракшаде шабире ничто не угрожает. Кстати, где он? Малика посмотрела по сторонам. Её провожатый шёл вдоль дальней стены, скользя ладонью по письменам. Ни помощи, ни поддержки от него не дождёшься.

— У тебя дерзкий голос, — прозвучало из толпы.

— Это плохо?

«Ты стоишь как воин». — «В тебе клокочет злость». — «Нет страха и смирения». — «Увидимся завтра».

Они надеются, что за ночь она наберётся ума, а утром придёт и ляжет перед ними?.. Они не глупы, чтобы на это рассчитывать. Что-то пошло не так. Какую ошибку она допустила?

— Мы не увидимся, — сказала Малика. — Ни завтра, ни послезавтра.

— Почему?

— У меня есть преимущество перед вами. Я вижу ваши глаза, а вы мои — нет. В ваших глазах я вижу обман. Чем я вам не угодила?

— Женщина должна молчать, — откликнулся Шедар.

Так вот в чём дело…

— Кто так решил?

— Всевышний.

— Я шабира. Ты не в курсе?

— Вот и беседуй с хазиром. Наедине. В присутствии других мужчин ты должна держать язык за зубами. — Шедар погрозил служителям пальцем. — А я говорил, что женщину нельзя пускать в храм.

Похоже, она всё испортила. Вдруг на помощь пришла память. Перед внутренним взором возник Авраас. В ушах прозвучал баритон Праведного Отца.

— Всевышний! — крикнула Малика, запрокинув голову. — Если я должна молчать — лиши меня голоса.

Эхо взлетело к куполу. Птицы захлопали крыльями, по стенам заметались тени.

Выждав несколько секунд, Малика пожала плечами:

— Он хочет, чтобы я говорила.

— Ты мне не нравишься, — сказал Шедар.

— Ты мне тоже, но я ведь терплю. Если бы Всевышний хотел, чтобы все женщины выглядели одинаково, — создал бы их без лица. Если бы Он хотел, чтобы женщины молчали — лишил бы голоса. Зачем исправлять то, что сотворил Бог?

— Довольно! — донеслось от двери в конце зала.

Служители расступились. При виде Иштара у Малики отлегло от сердца. С хазиром шли Альхара и сухопарый длинноволосый человек в фиолетовом балахоне. На лбу татуировка в виде сложного узора. На голове серебряный обруч, украшенный лунным камнем. Верховный жрец…