Триалоги: импровизации на свободные темы - стр. 9

Проблема мусора лежит в центре любой цивилизации, ибо сама по себе цивилизация есть не что иное, как способ обработки и удаления мусора. Различие западной и нашей цивилизаций состоит не столько в количестве мусора, сколько в его качестве. Хотя наша жизнь и представляется сплошь захламленной, в западной цивилизации мусора едва ли не больше. Там сама цивилизация древнее и материально производительнее – следовательно, она и воздвигнута на горе мусора, гораздо выше нашей. Скажем, в Америке на среднестатистического гражданина приходится по два килограмма мусора в день. Но это по преимуществу «сухой» мусор неорганического происхождения: всяческие коробки, пакеты, обертки, а также газеты, рекламы и прочие печатные материалы. Это мусор, заведомо изготовленный в качестве мусора и предназначенный для выброса или для вторичной переработки. Тут сама функция отхода индустриализована – мусора как бы и нет, потому что он тоже есть фабричное изделие.

Напротив, наш мусор – преимущественно органического происхождения, жидкий, влажный. Это всевозможные очистки, обрезки, сгнившие продукты. Если на Западе мусор облекает продукт как его оболочка, тара, способствующая его сохранению, то у нас мусор естественным путем возникает изнутри продукта, из его внутреннего распада и гниения, причем часто именно из-за внешней незащищенности. Наш мусор – не столько «отход», возникающий после потребления, сколько «недоприход», предшествующий потреблению. Капуста, картошка, свекла и прочие «массовые» овощи, составляющие основу российской диеты, доходят до нас уже в полумусорном состоянии, т. е. заранее принадлежат своей существенной частью ведру и помойке. Виднее всего это не в квартире, куда приносится лучшее (купленное), и не в магазине, куда доставляется не худшее (уцелевшее), а на базе, которая фактически превращается в «мать – сыру землю» – место гниения и захоронения продуктов. Западные отходы лучше кремируются, т. е. поддаются огню; наши, по традиции, удобряют ту влажную почву, из которой взошли.

Такой «живорожденный» мусор – т. е. гниль, преобладающая над сухими отходами, – есть неотпускающая власть земли над всем нашим укладом: она любит заглатывать своих детей, не успев их по-настоящему выродить. Если даже животная природа порой поддается такому искушению (кошка, «зализывающая-заглатывающая» своих котят), то растительная оказывается еще более «самоедной» и регрессивной. Как ни странно, именно «земляные» цивилизации хуже умеют обращаться с порождениями земли, чем «городские», промышленные. Ибо власть земли в том и состоит, что она не дает своим порождениям обрести самостоятельное существование в отрыве от себя – и корневой тягой заглатывает их обратно. Наша сырь и гниль – подневольная, почти ритуальная жертва и приношение матушке-земле, тогда как «антипочвенные» цивилизации воздают другому божеству – солнцу, предавая кремации свои «упокоившиеся» вещи. Различие «гнили» и «пыли» как двух разновидностей мусора в том и состоит, что гниль засасывается обратно землей, а пыль отпускается на воздушную волю.

Недаром овощехранилища, вообще хранилища всего живого, называются у нас «базами» – они «ниже всего», в основе основ, ближе всего к земле. Естественно, что основное их содержание и уходит обратно в землю. Кстати, «база» как хранилище овощей – это и есть то, что мы сделали с «базисом» и над чем возвышается наша «надстройка», – образ основы, которая втоптана сама в себя и в себе захоронена. Земля незримо витает над всеми нашими пиршествами как призрак могилы и захоронения, проникая вглубь поглощаемых яств. Земля ревнует добычу нашего рта – к своей ненасытной утробе.