Три стороны одной медали - стр. 12
– Нейропартизаны?
– Они самые. Тогда – всё, пиши «пропало». Эти разбираться не будут – всё под откос пустят! Всё, к чему ты привык, всё, что с годами, казалось бы, давно устаканилось. Вековые устои, на которые ты привык опираться, текущие наработки – и те повырубят! На дрова пустят. Партизаны – они такие. Их хлебом не корми – дай только напакостить, или что-нибудь сломать. «Задание дадено – деревня взядена», как говорится. И что тогда остаётся?
– Что?
– Лесник нужен! Хороший и трезвый лесник! А лучше злой и нелюдимый.
– Почему обязательно злой?
– Ну… Тут как в анекдоте, помнишь? Пришли немцы и заняли деревню. Из леса вышли партизаны и выгнали немцев. Немцы собрались силами, выбили партизан из деревни и загнали обратно в лес. И так несколько раз. Потом немцы выбили партизан из леса. А те в свою очередь, разозлились и выбили немцев из леса. Так они гоняли друг друга по лесу… Пока лесник не пришёл.
– И что лесник?
– Как это что? Выгнал из леса и тех и других! А потом ещё и из деревни. Обоих.
– Лихо! А что мне с конём-то делать?
– Не понял. С каким ещё конём? Ты про это ничего не говорил.
– Да тут сегодня утром ко мне явился мебельный конь, понимаешь ли… Собственной персоной.
– Опиши.
– Да что тут описывать? Обычный такой мебельный конь, оранжевый с жёлтыми пятнами, глаза чёрные, блестящие… Лакированные, наверное. Плоский, из толстой фанеры, сантиметра в два толщиной, на подставке. Типа как на лыжах…
– Ну ты даёшь… Лошадь на лыжах! И что сказал?
– И-го-го, говорит, вот мол, я и пришёл.
– Тыгыдынский?
– Что-что?
– Ну ты его прогнал, когда, он «тыгы-дын-тыгы-дын» – ускакал? – Василий изобразил пальцами по столу, как скачет конь.
– Я его не прогонял, вообще-то. Да и потом он же на лыжах-подставках был. Как он тыгы-дын-тыгыдынькать-то будет, копыта ведь шурупами к лыжам прикручены! Понимать надо! Конь поржал-поржал, да и укатился из комнаты. Я потом всю квартиру обошёл, а его и след простыл…
– Нет. Тут лесник не поможет. Ну, знаешь… Это уже блажь. Не бери в голову, бывает…
– И пах он специфически. Думаю, хочет, чтобы я его воплотил в этот мир. Может, сто́ит, как считаешь?
– Попробуй. Хуже, я думаю, не будет, – Василий вопросительно посмотрел на Клёпикова, – Клёпа, тут, кажется, по твоей части.
Станислав Сергеевич буркнул «угу», продолжив что-то увлечённо рисовать у себя в блокноте. Даже головы не поднял. Максим ещё добавил чаю и достал пряники.
– Оранжевый, говоришь? С жёлтыми солнечными включениями…
– Да, с жёлтыми пятнами. – кивнул Максим.
– И деревянный? Это очень хорошо! – не отрываясь от зарисовок, высказал своё мнение Клёпиков, – дерево – материал тёплый, домом пахнет, уютом и спокойствием. Уверенностью в завтрашнем дне. Вот если бы конь хрустальным был, тогда всё было бы очень плохо. А так – беспокоиться не о чем.
В комнате зазвонил телефон, и Макс вышел.
– Родственник сейчас придёт. Брат мужа моей жены. Он у меня электролобзик с шуруповёртом попользоваться брал. Ремонт у себя затеял…
– Как ты сказал? Брат мужа твоей Маринки? Ха-ха-ха! Надо же, как всё сложно. Ну ты даёшь, Макс…
– Я так и сказал? Оговорился… Брат мой двоюродный, я хотел сказать.
– Да, Макс. Заговариваться начинаешь. Определённо: надо что-то с твоим конём мебельным делать. А сама-то Маринка где?
– Уехала по работе в командировку на десять дней. Завтра вечером возвращается.