Третья - стр. 24
Может, пригодится. Нет, я не пыталась оправдаться, отмыться от внутреннего позора. Просто выдавала данные, как будто складывала не нужное мне более оружие: вот ваши ножи, пистолеты, кастеты – деритесь теперь сами…
‒ Он… на незнакомом языке.
‒ Мы перепишем. Послушаем.
Хорошо.
‒ И еще код постановки дома на учет…
Еще один острый взгляд Коэна в зеркало заднего вида – мелькали на приборной панели отсветы фонарей, пока авто неслось по проспекту.
‒ Ты его запомнила?
‒ Да… Ни к чему, наверное.
‒ Диктуй.
Его тут же принялся заносить в телефон Арнау.
‒ Девять, шесть, два, четыре, один. Звезда, два ноля. ‒ В последовательности из этих восьми цифр я была уверена. – Только… зачем они?
‒ Затем, ‒ пояснил мне водитель, ‒ что очень часто это один и тот же набор. Даже не зеркальный.
Пульсировала зажатая в подол платья рука.
‒ Да?
Может, тогда не зря?
‒ Да. Людям сложно запоминать две сложные последовательности, они с девяностопроцентной вероятностью используют одну и ту же.
Что-то отлегло на душе. Но навалилось физически. Пульсация в ладони была непереносимой, и я не сразу заметила, что на меня, как филин, пристально смотрит Арнау. На лицо, ниже, на сжатые колени – что он хочет увидеть? Да, Гэл говорил, что их зрение позволяет видеть в темноте, но…
Не успела я додумать, как Эйс процедил со сталью в голосе.
‒ Тормози. Она ранена.
Секундная задержка с ответом.
‒ Здесь еще нельзя. Слишком близко.
‒ Я пересяду.
Не знаю, как он понял. По бледности моего лица? По пятнам на подоле? Вот только ткань темная, расшита блестками, пятна в такую впитываются, как в болото, даже с фонариком не разглядишь. Он смог.
Сел на заднее сиденье, резко захлопнул дверь, и «Барион» опять рванул с места.
‒ Дай.
Руку пришлось размотать из подола. Я мерзла: наверное, терялась кровь. Арнау, не включая свет, пару секунд смотрел на ладонь, потом выругался сквозь сжатые зубы.
‒ Почему сразу не сказала?
Да я не должна была. Они мне не няньки, не медики, я собиралась перевязать ладонь по прибытии. Чем-нибудь. Показать наутро врачу. В конце концов, я подписывалась на риск, понимая, что он может в теории и на практике привести к травмам. Вот, привел. Ведь ранение не пулевое, не они меня «не уберегли». Просто неудачно упала.
Зашуршала сумка, Эйс откуда-то достал упаковку стерильного бинта, сорвал с него бумагу.
‒ Что там?
Взгляд Гэла с тенью беспокойства – в радужку его глаз вкрались бордовые оттенки. Наверное, отсвет с проспекта.
‒ Рваная рана, ‒ пояснил Арнау, ‒ сухожилия целые.
‒ В больницу?
Пока он мотал мне руку бинтом, затормаживая кровотечение, перечислял:
‒ Трихфенол есть дома, триамин тоже. Зажимы, степлеры… Нет, в больницу не едем.
‒ Понял.
«Барион» ускорился еще.
Теперь меня, трясущуюся, держал за раненую руку Арнау. Держал мою ладонь между своими, как жемчужину в раковине, не давил. Он говорил и вел себя так, как будто точно знал, что делал. С ним рядом делалось легче, чуть-чуть спокойнее. Не знаю, как именно он увидел безо всякого фонаря детали повреждения, но дрожать я стала меньше.
‒ Выпей это.
Гэл принес стакан с чем-то шипучим.
Пытка закончилась, Салим и его поганый дом остались в прошлом. Ненавистное платье сброшено в спальне. Хорошо, что я не поранила ноги, пока неслась по чужому газону босиком – наверное, невезение должно уравновешиваться везением. Хотя бы чуть-чуть.