Трансплантация (сборник) - стр. 13
– Предложил мне десять тысяч… рублей. Но свои. Личные. Я не взяла. А бюджетные он не имеет права! Посадят, сказал!
– Увы, могут! – Кольцов продолжает стоять у окна. Он как будто бы смотрит вдаль. Далеко-далеко. Но за окном полная темнота. – Такие в стране порядки идиотские! Десятки тысяч больных ждут дорогостоящих операций. Тысячи детей. А власти прецедента боятся. Если дать кому-то одному, то, мол, несправедливо по отношению к другим получится. Да и коррупционноопасно это! Вот ведь слово какое изобрели! Так что, спасение умирающих – есть дело рук самих умирающих! Пусть сами деньги ищут. Спонсоров всяких там. А кстати, Ирина Германовна. – Кольцов отходит от окна, вновь садится за стол напротив Нефёдовой. – Сашу, как мне известно, сбили на пешеходном переходе. У водителя должна быть страховка на подобный случай. Да и иномарка, слышал, не бедная.
– Этот спонсор, Сергей Иванович, даже из машины не вышел. Уехал. Не поинтересовался, что он там с парнем натворил. «Скорую» не вызвал. Она через сорок минут только приехала. Кручилин мне пообещал взять под личный контроль расследование. Сказал – всё сделаем, но найдём преступника. Я ему верю, может, и найдёт? Только поздно будет. Так что остается мне голодовка на трассе федеральной. А за Сашей кто будет ухаживать? Вот и выходит, что шансов нет.
– Есть один шанс, Ирина Германовна. Маленький, правда. Процентов пять, не больше. Боюсь даже обнадёживать.
– Говорите, ради бога, Сергей Иванович! Для меня сейчас и пять процентов счастье.
– Можно попробовать вот что. – Кольцов достает из ящика стола рентгеновский снимок. – Если простым языком, то надо снять сердце с обломка ребра. Удалить костные осколки, шунтировать поврежденную артерию, зашить раны на мышце. На словах всё просто. Но! Операция на открытом сердце. Израненном и надорванном. Уже надежно сросшемся с обломком ребра. Не остановится ли? Как поведет себя после удаления осколков? Насколько сильно повреждена артерия? А главное, выдержит ли ослабленный организм саму операцию. Сумеет ли справиться с послеоперационным шоком. Сможет ли восстановиться в дальнейшем. И еще с десяток вопросов, на которые нет и не может быть ответа. – Сокрушенно качая головой, бросает снимок на стол. – Пять процентов. Увы, только пять!
– Но других шансов у нас всё равно нет? – Нефёдова не может оторвать взгляд от рентгеновского снимка.
– Других шансов у нас нет, – вздыхает Кольцов. – Хотя боюсь, что и этого нам руководство больницы не предоставит. И их даже понять можно. Не проверенная на практике нетипичная ситуация. Операция с неоправданно высоким риском. А если смерть на операционном столе… Главврач может не усидеть в кресле. Я это уже проходил.
Открывается дверь. В ординаторскую входит Лисин, удивлённо смотрит на Нефёдову. По всей видимости, не ожидая её здесь застать.
– Вас Кольцов уже проинформировал? Дела плохи. Увы! Сочувствую.
– Да, мне Сергей Иванович всё рассказал. – Нефёдова встаёт со стула.
– Шансов, действительно, нет. Да вы сидите, сидите.
– Но он сказал ещё и другое.
– Что другое он мог вам сказать? – искусственно удивляется Лисин.
Кольцов встаёт из-за стола, вплотную подходит к Лисину, в упор смотрит в глаза:
– Я сказал, что невеликий шанс, но всё-таки имеется.
– Операция на открытом сердце? – Лисин не отводит глаз.