Тосканская распутница - стр. 52
- Я не могу, - прошептала я. – Для меня нет пока другого цвета в жизни. Я даже попросила вынести из комнат яркие вазы и статуэтки. Не могу их видеть…
- Все образуется, девочка, - пробормотал он. – Время не излечит, но притупит боль. Портрет Гвидо в твоем исполнении просто шикарен. Он висит в моей келье в Ватикане, и я вечерами разговариваю с ним. Рассказываю, как прошел день… Вот и сегодня поведаю, что наконец-то крестил одного из его сыновей…
- Спасибо вам, - пробормотала я. – Ваша поддержка неоценима для нас…
- Карлос тоже мечтает о портрете. Ждет не дождется, когда ты отправишь его экземпляр.
- Он готов, - слабо улыбнулась я. – Я рассчитывала сегодня после крестин окончательно закончить работу и отправить ее синьору Алькасару.
- Я могу взглянуть, что получилось? – лукаво осведомился кардинал.
- Да-да, конечно, - поспешно заверила я. – Буду рада показать его вам.
И когда остальные немногочисленные гости отправились по домам, я велела Каролине отнести сына в детскую, а сама пригласила близких мне и Гвидо людей в мастерскую. Сержио, мой милый друг, прошел чуть вперед, чтобы открыть двери. Благо ключ я ему дала заранее. Я шла по коридору вместе с Лючией и Алессандро и слушала байки кардинала о детских шалостях его давнего дружка Гвидо Лукарини. Рука синьоры Канторини спокойно покоилась на моем предплечье. Сзади лениво брели Вито с Томазо, наш Альдо и Лорин.
«Только родные и близкие со мной в этот день», - успела подумать я, когда Сержио, отперев дверь, резко захлопнул ее.
- Туда нельзя, Кьяра, - отрезал он, заслоняя мне проход. – Там… - еле сдерживаясь, бросил он. – Кто-то устроил погром…
- Портрет Гвидо? – с придыханием охнула я, все еще надеясь, что потери минимальные и я смогу восстановить мелкие повреждения.
- Безнадежно испорчен, - рыкнул Сержио. – Тебе лучше не смотреть…
- Нет! – воскликнула я. – Я не тепличный цветок, Сержио. И если это сделано преднамеренно, нужно вызвать полицию. А кто кроме меня знает, что где лежало, - отрезала я и тихо попросила: – Пусти.
Но даже в страшном сне я не могла представить, что все краски и кисти окажутся на полу. Олифа смешается с маслом, а кубики акварели растопчет со злостью чья-то нога. Но самое главное, в месиве красок и обломках кистей валялся изрезанный портрет Гвидо. Выдранные клочья холста говорили о ярости изувера, вломившегося в мою мастерскую.
«Похоже, у моего мужа до сих пор имеется злостный враг, ненавидящий его даже после смерти. А может быть, и сам приложивший руку к гибели Гвидо Лукарини», - мысленно охнула я и тут же услышала рык Томазо:
- Кьяра, дальше ни шагу! Похоже, это не просто погром. Альдо, Сержио, вызывайте полицию!
Я остановилась как вкопанная, чтобы не наследить.
«Убийца Гвидо здесь, в доме», - вихрем пронеслись в голове тревожные мысли. Я уже собралась поделиться догадкой, когда мастерская завертелась перед глазами и сразу же наступила тьма.
Томазо
Мне хватило одного взгляда на портрет, чтобы понять простую истину: человек, заколовший Гвидо Лукарини по всем традициям Венецианской республики, выдал себя.
Портрет, располосованный ножом, выглядел плачевно и восстановлению не подлежал.
«Не беда, - криво усмехнулся я. - Кьяра, маленькая умница, нарисует еще!» – Из-за спины малышки я всмотрелся в холст, пытаясь понять, как наносились удары и кто мог совершить такое кощунство. В глаза бросился самый глубокий разрез, идеально совпадающий с местом нанесения смертельного удара.