Тосканская распутница - стр. 50

Я всхлипнула и тут же почувствовала, как мою кисть сжимает синьора Лючия, а с другой стороны мои пальцы оказались в тисках рук Сержио.

- Держись, Кьяра, ради всего святого держись, - прошептал он и тут же поднялся навстречу какой-то даме, приблизившейся к нам.

- Пожаловала… проститутка, - чуть слышно прошелестела губами Лючия. А Сержио клюнул женщину в щеку и, не дав ей подойти ко мне, проводил назад на скамью, где уже сидел мой отец и еще какие-то люди.

- Эдда, - пробурчала так же тихо сестра Гвидо, занимавшая место слева от Лючии. – Даже подумать не могла, что увижу ее еще раз.

Но она осеклась, повернув голову назад.

- О господи, - пробубнила чуть громче положенного, заметив, как в храм входят Папа, бывший премьер Итальянской Республики и еще двое серьезных мужчин с красивыми печальными дамами. Каждый из них выразил мне соболезнование. А понтифик искренне обнял.

- Даже не знала, что Папа так хорошо знал Гвидо, - прошептала я синьоре Канторини, когда все расселись по своим местам и уткнулись в молитвенники.

- Нет, - печально улыбнулась она. – Клементе приехал поддержать в трудную минуту своего кардинала. Для моего брата это невосполнимая потеря.

- А остальные тоже здесь по долгу службы, - пробормотала я, утирая катившиеся слезы.

- Нет, - снова повторила Лючия. – С Альберто, – Лючия по-свойски назвала экс-премьера по имени, - Гвидо учился в колледже. С Пабло, он - испанский гранд, в университете. А откуда твой муж знал короля Бельгии, я понятия не имею.

- Какая разница? – прошептала я.

- Ты можешь воспользоваться знакомствами Гвидо во благо своих детей, - резко бросила Лючия и, поймав сердитый взгляд Алессандро, приготовившегося начать заупокойный молебен, замолчала.

«К чему мне все короли, гранды и даже понтифики? – думала всю службу я. – Если Гвидо ушел от меня! Если он один перевешивал всех сильных мира сего и для меня составлял вселенную!»

Я тупо наблюдала, как затем гроб водрузили на лафет и отвезли в семейную усыпальницу.

- Покойся с миром, любимый, - прошептала я, опускаясь перед гробом на колени и клянясь мужу ежедневно навещать его.

Поздно вечером, когда гости разъехались, ко мне в комнату по потайной лестнице пришел Сержио. Впрочем, как и обычно. Мы с ним молча лежали в обнимку, не в силах сдвинуться с места. Ни поцелуев, ни ласк. Просто два человека держались друг за друга, чтобы не потонуть в пучине собственного горя. Я не знала, что случится дальше, и даже предположить не могла, что уготовила мне судьба. А только ощущала тепло Сержио, его крепкие руки и судорожно хваталась за него, как за спасительный плот, боясь налететь на рифы и подводные камни. А то, что они появятся сразу после смерти Гвидо, я знала наверняка.

12. Глава 12

Глава 12

«Король умер, да здравствует король!» - подумалось мне в тот момент, когда через год и десять дней в той же самой церкви крестили нашего с Гвидо сына. Маленький Гвидо Лукарини, так похожий на своего погибшего отца, гулил у меня на руках и с интересом рассматривал цветы, стоявшие в вазе неподалеку. Крестными ребенку стали Канторини. Сам Алессандро, посчитавший своим долгом поддержать вдову друга и ее детей, и его племянник Вито. Кардинал и известный в Италии бизнесмен.

«Для моего сына иметь таких влиятельных родственников – хорошее подспорье, -  решила я, когда обдумывала кандидатуры крестных. – И моя дорогая Лючия довольна», - про себя улыбнулась я, прекрасно осознавая, что без синьоры Канторини я бы просто не выжила. Невзирая на неприятности с Франческой, женой Вито, Лючия превратилась для меня в добрую фею и при первой же возможности прилетала к нам на вертолете. Иногда с Вито, но чаще всего с Томазо. На красавчика Манчини я перестала обращать внимание. И сердечко мое больше не торкало от широких плеч и гордо посаженной головы. Я не обращала внимания на патрицианский нос или голубые глаза, что, в сочетании с черными волосами, несли погибель многим женщинам. Мое сердце выло от боли, и не проходило дня, чтобы я не оплакивала своего любимого Гвидо. Каждое утро я отправлялась в часовню, потом в усыпальницу. Двигалась будто лунатик, пока не усаживалась около мраморной плиы. Пальцы снова и снова ощупывали каменный барельеф, а из глаз ручьем катились слезы. Посидев рядом с мужем, я приказывала себе дышать и жить дальше. Хотя бы ради детей.