Тосканская распутница - стр. 24
Я отмахнулся от мрачных мыслей и, зайдя в дом, медленно поднялся по ступенькам вместе с крестной, так и не подумавшей выпустить из слабого захвата мою руку. А вырваться самому мне не позволило воспитание и благоговейная любовь к этой женщине, заменившей мне мать. Мраморная лестница сменилась анфиладами комнат, а вместо фресок с библейскими сюжетами на потолках появились амуры и скопище роз. Дамский будуар виллы Канторини. Кабинет хозяйки, куда никто не смел войти без приглашения крестной.
- Разговор долгий, - резко бросила она, взмахнув тонкой рукой в сторону кресла. – Мона, - Лючия строго глянула на свою горничную. – Мне двойной эспрессо, а что ты пожелаешь, Томаззино?
- То же самое, Мона, - пробурчал я и испытующе уставился на крестную. – Вы же обещаете мне бессонную ночь, матушка.
Лючия поморщилась и, внимательно посмотрев на меня, что-то для себя решила.
- Позвони отцу и Вито, - велела она. – Все равно придется поделиться новостями с братом и с сыном, а я не желаю повторять дважды одно и то же.
Когда же все собрались и Мона, расставив кофе и фрукты, удалилась, отец раздраженно посмотрел на сестру и пробурчал недовольно:
- Говори, Лючия, что такого произошло у моего Гвидо?
- Почему ты решил, что дело в Лукарини? – едко фыркнула крестная.
- Я же знаю тебя, сестра, - скривился отец. – Ты небось прошлась по пыльным закоулкам и перетрусила все грязное белье в прачечной.
- Я стараюсь для нашей семьи, - отрезала крестная. – Ты с первого класса дружишь не пойми с кем…
- Перестань, дорогая, - отмахнулся отец. – Я прекрасно знаю, что ты терпеть не можешь Гвидо. Но он уважаемый человек и владеет банком, где хранится большая часть нашего состояния. И ругаться с Лукарини я не желаю и тебе не советую.
- Вот именно! – негодующе прошипела крестная. – Основная часть наших денег находится в руках этого прохвоста. Да и дружба с ним тебя не красит, ваше преосвященство, - выдохнула она и продолжила с ехидной улыбочкой: – Ты можешь лишиться сана, если вся правда выплывет наружу.
- Говори, - ухмыльнулся отец и потянулся за апельсином. Потом принялся осторожно очищать спелый фрукт. Я завороженно наблюдал, как из-под серебряного ножа струится кожура оранжевой лентой.
- Ну, - нетерпеливо рыкнул отец. – Если ты вздумала изображать из себя Джулию Ламберт, то я пойду. Накопились дела в имении…
«"Театр" Моэма! - мысленно хмыкнул я, поняв, на кого намекает отец. – Тонко подмечено, папа!»
- Алессандро, - тетка посмотрела на отца с укором и, набрав полные легкие воздуха, выдала: - Кьяра и Сержио – любовники! Это Гвидо притянул в свою спальню сына.
- Ну и что? – расхохотался отец. – Мне нет дела, с кем трахается Лукарини и под кого подкладывает жену.
- Девчонка молодая, - передернул плечами Вито. – А старик уже не справляется. Вот и попросил Сержио помочь. Что тут такого, мама? И какое отношение к тройничку Лукарини имеют наши вклады?
- Ты что, не понимаешь? – накинулась на сына Лючия. – Если разразится скандал, плакали наши денежки…
- Если ты не станешь болтать, - процедил сквозь зубы отец, - то информация не выйдет дальше спальни Гвидо. А кстати, откуда такие новости? Не могу поверить, что кто-то из прислуги проболтался…
- Наша Каролина служит горничной у Кьяры. Я с ней поговорила немного.