Топ-модель 2. Я хочу развод - стр. 35

— Блядь, — говорит он беззвучно. — Как хреново вышло.

Мы так и смотрим друг другу в глаза. У него там пламя белое, уничтожающее. А еще я вижу горечь, кожей ее чувствую через касание, она от него ко мне перетекает по невидимым линиям.

Волоски стоят дыбом. Я сжимаю его руки сильнее — он головой качает. Мы оба состоим из горечи.

Максим как будто отпускать не хочет.

Почему? Любви-то нет, он так и сказал перед самой свадьбой, когда мы поговорили по душам. Когда я призналась, что случайно подслушала разговор с Ба-Ружей. Хотела молчать сперва, но как его увидела, все и вылепила, прямо в лицо. Стояла в белом платье, с прической, перед ним в загсе.

Макс тогда дверь кабинета на ключ закрыл, и мы говорили. Долго. Чуть не опоздали ко времени. Я призналась, что в своей жизни дважды занималась любовью, но при этом оба раза... без любви. Парадокс. Не любили меня. Я сказала ему, что живая. Что из плоти и крови состою! Что не надо со мной просто так! Что я настоящий человек! Не могу я просто спать с мужчиной, я мечтаю тонуть в чувствах. Что мне именно это надо! Настоящую любовь — яркую, вечную. И не меньше! Что я не могу. Просто не могу по-другому! Иначе выжжена. Такой и чувствовала себя — деревце сожженное, только Вита и грела внутри.

Он расстроился. Сел в кресло, лицо потер. И посмотрел на меня своими черными, но совершенно пустыми глазами. Наверное, впервые настоящими.

Сказал, что любви в нем, к сожалению, не осталось. Что я вся свечусь от наивности и искренности, а он — уголь, бездушный и черный. Я возразила, что это не так, я бы не полюбила уголь! На что Максим ответил, что да, не полюбила бы. Что я и не его полюбила — лишь образ в голове. Сам он — ноль. Давно уже. Что старался быть нормальным рядом со мной, но я девочка, увы, умная. Раскусила.

13. Глава 13

Уголь-уголь-уголь.

Изо всех сил сжимаю его запястья — они крепкие, не получается освободиться. Впиваюсь ногтями.

— Аня, Аня моя, — выдыхает Макс. Головой качает, медлит.

Я же думаю о том, что это последнее наше касание. Мысли вихрем кружат, в воспоминания заворачивают — уютные, теплые, будто одеяло пушистое. Как мы на диване валяемся, он в домашней футболке, у меня живот большой, Максим его гладит с расслабленной улыбкой, там Вита потому что, дочка наша. Или как на кровати лежим, выжатые очередной бессонной ночью. Я Виту кормлю грудью, он рядом. Стеснения нет, уже не до интимных идей. Мы просто оба счастливы, что она ест и не орет. Маленькая родилась, а громкая, как сирена. Как он в лоб меня тысячу раз целует, встречает, провожает...

Я смотрю на мужа и наконец плачу. Ну как же так! Ну почему он не смог полюбить меня?! Я бы ему все дала. Вообще все!

Мир кружится.

— Надо было позвонить, — говорит Максим.

На что бы он пошел, чтобы этой сцены и новой боли не было? Специально он никогда бы не причинил мне боль. Может, и уголь бездушный, но о нас с дочкой — всегда на максимум.

Секунда, вторая, третья.

Я сильнее впиваюсь ногтями в его кожу. Смотрю в глаза. В эту минуту мы все еще есть друг у друга. В эту минуту мы... пока еще семья, да?

— Отпусти меня.

— Я для тебя все сделаю, — произносит он. В упор пялится.

Вот и ответ на вопрос.

Все. Все сделает.

Захлебываюсь и головой качаю. Не понимает он, что мне по-настоящему надо. Ничего не понимает.