Толкование сновидений. Полное издание - стр. 5

Аристотелю были знакомы некоторые из характеристики сновидения; например, он знает, что сновидение превращает незначительные переживания во время сна в очень значительные («кажется, будто идешь сквозь огонь и весь пылаешь, но на самом деле лишь та или иная часть тела незначительно нагревается») и делает отсюда вывод, что сновидение может подсказать врачу первые признаки болезненных изменений в организме человека, которые были незаметны в состоянии бодрствования[7].

Как уже говорилось, эти древние авторы, которые упоминали о сновидениях до Аристотеля, не рассматривали сны в качестве продукта ума спящего человека, считая, что они исходят от богов: и в древние времена существовали две противоречащие друг другу тенденции во всех трудах, посвященных снам и сновидениям, которые заметны довольно явно. Древние авторы проводили различие между истинными и значимыми сновидениями, ниспосланными спящему свыше в качестве предостережения или предсказания будущего, и сновидениями лживыми, обманчивыми и ничтожными, которые должны были сбить спящего с толку или погубить его.

О такой классификации сновидений упоминает Группе (Gruppe, 1906)[8], ссылаясь на исследования Макробиуса и Артемидора из Далдиса: «Сновидения можно разделить на две категории. Первые возникают под влиянием настоящего (или прошлого) и не имеют существенного значения для будущего; это – ενμπνια (бессонница), которые просто воспроизводят какую-то идею или ее противоположность, например голод или как его утолить; и φαντασματα, которые фантастическим образом преувеличивают эту идею, к ним относятся, например, ночные кошмары (ночное удушье, или ephialtes). А сны из другой группы связаны с будущим, например: 1) явное пророчество, которое человек получает в сновидении (χρηματισμοζ или oraculum); 2) предсказание какого-то предстоящего события (οραμα или visio); и 3) символическое сновидение, которое нуждается в толковании (ονειρoζ или somnium). Подобная теория просуществовала на протяжении многих столетий».

Поскольку этим различным группам сновидений приписывали разную степень значимости, то по-разному происходило и «толкование» этих сновидений. Люди надеялись, что то, что им снится, поможет им принять важные решения, но не все сновидения были сразу понятны, и людям было неясно, предвещает ли данное туманное сновидение нечто важное для них, поэтому они так и стремились осознать его смысл, придать ему ясные очертания и разобраться в том, что оно обозначает. Во времена поздней Античности Артемидор из Далтиса был величайшим авторитетом в области толкования сновидений. Его обширные труды [Oneirocritica] компенсируют навсегда утраченные для нас труды других древних авторов[9].

Донаучные представления о сновидениях, распространенные в древние времена, безусловно, идеально соответствовали представлениям того времени об устройстве вселенной, согласно которым то, что происходило в душе человека, рассматривалось в качестве проекции на нее некой внешней реальности. Более того, это касалось и содержания впечатлений, которые сохранялись от сновидений после пробуждения; поскольку именно в этих воспоминаниях о снах, в сравнении с остальным содержанием человеческой психики, похоже, угадывается нечто чуждое, словно привнесенное из иного мира. Неверно считать, что учение о сверхъестественном происхождении сновидения не имеет сторонников даже в наши дни; его разделяют поэты и мистики – которые изо всех сил цепляются за то, что сохранилось со времен господства веры в сверхъестественное, пока наука не разделалась с ним окончательно, – и нередко встречаются весьма образованные люди, далекие от романтизма во всех отношениях, которые заходят так далеко, что с помощью такого необъяснимого явления, как сны, пытаются обосновать собственную веру в существование сверхъестественных сил и в то, что такие силы способны вмешиваться в дела людей (Гаффнер – Haffner, 1887). Некоторые философские школы, например последователи Шеллинга