Тьмы и просверки. Афоризмы и откровения - стр. 12

338. А вообрази-ка себе, какой онтологический ужас испытывает дрозофила пред твоими размерами и даже пропорциями!

339. А всё-таки мир пишет свою историю желчью своих потрохов и сукровицей своего бессердечия.

340. Вновь ужаснулся! Как же не проиграть битву с миром за сверхъестественную эстетику?!

341. Никаких размашистых текстов! Только поле мистической бессодержательности, позволяющее утвердить в мире твоё безымянное присутствие.

342. Основная забота авангардной поэзии – возведение грандиозной словесной невнятицы в ранг большого стиля. Тайный смысл её – рекогносцировка нечистого на полях любопытства.

343. Две дисциплины, полные до краёв субъективностью: география, эгография…

344. Вот старость, вся полна отживших фанаберий, сотрясающая своими дряхлыми боеприпасами. Старость – заржавленный ключ от истлевшего замка на двери в никуда.

345. Бог настолько явно демонстрирует своё небытие, что это способны заметить даже атеисты.

346. Из двух взаимоисключающих жизней сложить хоть одну, но внутренне непротиворечивую.

347. Ведь вспомни, как мы на путях демократии состязались в отвращениях к родинам.

348. И сидя в лопухах да в крапиве, под небом гнусным, двусмысленным, на почве обезображенной лишь оттачивал в себе змеиное искусство пророчества.

349. Мой мир закрыл глаза, забыл себя, и был забыт, и крест вознёсся над его постылым ложем.

350. Ведь пророчество это, в сущности, стиль, только стиль, в основе его тоска, содрогание и иные подспудные силы. В основе всех пророчеств – болезни стиля и своеобразия.

351. И в петухи бесполезно записываться, чтобы понять куриную логику.

352. Нужно быть истинным приверженцем искусства, чтобы понять, что оно есть синоним отвращения.

353. У памятников и у беспамятств – свои постаменты.

354. Да ведь я плевать хотел на все ваши угрозы метафизической расправы!

355. Некогда иудеи полагали все человеческие выделения нечистыми. В том числе и искусство.

356. Вот опять мир повернулся ко мне своею скептической тазобедренной костью, своею оголтелой лодыжкой.

357. Мы все приходим в мир будто изначально вышедшими в отставку, не по возрасту, не по выслуге лет, но по заурядности смысла своего и содержания.

358. А вдруг возможно спасти в человеке человеческое лишь разнузданною последовательностью инвектив и филиппик!

359. Я бы, может, тоже мыслил и следовательно существовал, если бы мне доставало на то гносеологической последовательности.

360. Так уж ли обязательно даже пытаться осветить своих современников светом своих трагических озарений?

361. А быть может, твои мычания и бормотания суть лишь внезапная разновидность твоей минималистской проповеди.

362. Да не иссякнет в понурой крови твоей подспудное, полузабытое дело волхвов!

363. Все философы смертны, и посему и сами они существуют, и дело их мыслящих конечностей.

364. Бог предлагает человеку три возможности отношения к Себе: обожение, обожание, обожжение.

365. Откровения только для нас – откровения, для Того же, кто те посылает, они – бичевания.

366. Так уж любят рассуждать о своей любви к Богу, так прямо и норовят взойти на карликовую стезю!

367. И ведь додумались: высшим из человеческих званий полагают звание Раб Божий.

368. Некрасов как будто был последним из могикан гуманизма и конструктивности. Уж кто только после него не сеял недоумённого, злого, случайного!