Тьмы и просверки. Афоризмы и откровения - стр. 10

282. Быть божественным наброском, всевышнею пробой пера, каплей реактива в пробирке в нелепых руках прожектёра, ощущать себя вечным понижением, тотальною растратой, картою в рукаве шулера, причём не козырною, но мелочёвкой, предназначенной только для блефа.

283. Стиль – не человек, но лишь его (человека) орудие заносчивости. Человек стиля, человек выбора, человек позы, человек заносчивости.

284. Сюда я больше не ездок. Сюда я больше не ходок. Сюда я больше не Годо.

285. Освоить какую-либо мистическую миссию. Например, миссию лжепророка, духовного фальшивомонетчика или греховнослужителя.

286. К примеру, взять XIX век: ведь, кто ни жил, так все поумирали. А XVIII? А более ранние? Эпохи трупов. Впрочем, и XX лишь немногим лучше. Да и то не навсегда.

287. Все мы у матерей наших – гомункулусы, у родины – смердяковы, у мира – недоразумения, у Бога – просчёты, помарки, опечатки.

288. А что в телевизоре? О, что в телевизоре? Одна и та же смеховаренная компания. Ещё – песни, немного политики, а остальное – глупость, глупость, глупость! И вот же оттуда обильно выплёскиваются тонконогие новости, длинношеие домыслы…

289. Мир – недоносок, божественный выкидыш. Вся история мира после Адама и Евы несёт на себе отпечаток утробной незрелости, его родовых травм и пороков развития.

290. В речи заик знаков препинания больше. Там сплошные знаки препинания. Многоточия и проч. Впрочем, специально для заик и свои знаки придумать не грех.

291. Нигде так, как в Москве, за самое короткое время не набираешься идиотизма.

292. А я всю жизнь подвизывался протискиваться сквозь тесные врата. Для меня сие – не подвиг, а только лишь – ежедневное и даже постылое – хождение.

293. Восхищайтесь моими креативными экстрактами! Не смейте восхищаться никакими из моих креативных подонков!

294. И всё во мне лишь битва между «да – да» и «нет – нет». Последние, впрочем, одолевают.

295. Тем ценнее история как лженаука, чем более она есть скопище заблуждений и притч.

296. Как же мне не обрушиться на вас со своею силлабо-тонической яростью?!

297. Ни ямбов, ни цветений сирени, ни душевных движений не брать с собою в свой модернизм. Явиться туда голым и без багажа, прибыть туда доверчивым, тихим и неискушённым засранцем.

298. Рухнула б, наконец, последняя преграда между сумасшедшею мыслью и великим стихом!

299. Возможно ль увидеть мимикрию искусней, нежели та, в которой Бог притворяется миром?

300. – Род занятий?

– Работа на переписи.

– Переписи населения?

– Переписи наличных озарений мира.

301. Ничто – мои кабинетные стенания пред вашим переулочным пренебрежением, пред вашей площадной фанаберией.

302. Промедление, быть может, смерти и подобно, но гораздо более того именно бессмертие похоже на вечное, неизбывное промедление. Лечи подобное подобным: например, от смерти лечи промедлением. Так?

303. Примерять на себе умственное, слишком умственное и всё же калёным железом сомнений выжигать в себе человека.

304. То, откуда бежало живое, реалистичное, рассудительное, обыденное, годится для притчи. Притча – носитель великих схем мира и несуществования.

305. Сколько средств выдумано против тараканов. Но ведь так же, как для тараканов, человек опасен и для самого себя, для Бога, для мира. Человеческое – главное средство истребления всех вышеприведённых.