The Мечты. О любви - стр. 32
- То есть ты не исключаешь, что пойдешь к нему снова, - проворчал он. – Прекрасно!
- Жизнь загадочна и непредсказуема! – пропела Юлька в трубку.
- Ну я так и понял.
- Тогда пока?
- Пока, - попрощался Моджеевский.
В трубке стало тихо. Отбросив телефон в сторону, Богдан закинул руки за голову и крутанулся в кресле. Тормознул каблуками брендовых туфель в тот момент, когда оказался лицом к панорамным окнам. Погода была ясной, и вид на маяк, который он искренне считал лучшим достоинством своего кабинета, открывался потрясающий. Только и наслаждаться, если бы не Юлькина строптивость. Впрочем, он по-прежнему ловил кайф от их препирательств. И от воспоминаний об их встречах на маяке. И от предположений, чем она может сейчас заниматься.
И черт его знает, сколько еще он мог так витать в облаках, если бы на пороге кабинета не нарисовалась вечная Алена с расписанием на сегодня и чашкой крепкого кофе.
Рабочий день, наконец-то, вошел в привычную колею.
Ему даже удалось вполне себе продуктивно поработать почти до самого обеда и разгрести пару куч завалов, накопившихся за последние неспокойные дни, в абсолютной уверенности, что ни одного из этих дней он никогда не променял бы ни на какой другой, в котором не было бы его бестолковой и удивительной Юльки.
А ближе к обеду дверь кабинета, сегодня, очевидно, доступная всем желающим, распахнулась путем приведения ее в движение посредством руки Романа Романовича. Алена вряд ли могла этому помешать – да и вообще присутствие отца здесь было не таким уж и частым. Он по-прежнему недолюбливал высоту, и стало быть, сюда, на самый верх, его загнала необходимость срочно увидеть свое чадо.
Роман Романович остановился почти на пороге, не снимая пальто, оперся спиной о косяк, сложил обе руки на груди и добродушно прогромыхал:
- Между прочим, у тебя обед через десять минут.
Чадо оторвало внимательный взгляд от монитора, не менее внимательно воззрилось на предка и незамысловато поинтересовалось:
- И чё?
- И то, что испорченный желудок ближе к моему возрасту даст о себе знать, потому лучше начинать заботиться о нем смолоду.
- Если я правильно понимаю, ты собираешься проследить, чтобы я пообедал, - озвучил догадку Богдан.
- Именно. И заодно разделить с тобой трапезу. Как ты смотришь на то, чтобы сделать это в «Соль Мёньер»? Они к весне меню меняют.
- Ну давай пообедаем, - согласился Моджеевский-младший, пружинисто поднялся из кресла, подхватив со спинки пиджак. – На твоей, на моей?
- А пройтись ножками – не? – хохотнул Роман Романович. – Давай на твоей, только кликни Петра, чтоб был готов, а то вдруг обед пойдет не по плану.
- Не переживай, - отмахнулся Богдан, - если пойдет не по плану, тогда и разберемся.
Маленькой процессией – впереди Роман Романович, за ним Богдан Романович – они пересекли приемную.
- В три Карпов просился прийти, - напомнила Алена, возникнувшая из-за монитора эдакой говорящей и вечно занятой головой.
- Придется перенести, - хором проговорили Моджеевские и так же синхронно хмыкнули, глянув друг на друга. Роман расхохотался и легко хлопнул сына по плечу, после чего поднял руки вверх и выдал:
- Прости, привычка!
И даже невозмутимая Алена, глядя на этих двоих, едва-едва сдержалась от того, чтобы позволить себе невероятное и недопустимое – рассмеяться с ними хором. Но недаром она была вышколена Моджеевским-старшим с младых ногтей. Продолжала сидеть безмятежной и невозмутимой до тех пор, пока оба не скрылись с ее глаз, и только после этого выдала себе под нос с коротким смешком: