The Мечты. О любви - стр. 34
- Ни я, ни она уже давно не дети, - пожал плечами сын. – Мы, конечно, накосячили. Но ты сейчас так говоришь, будто ты Юлькин отец, а не мой.
- Это ты еще просто с Никитичем не разговаривал. Планируешь?
- Планирую, - кивнул Богдан и хохотнул: - Хотя мне кажется, он адекватнее тебя.
- Ну это ты ему омлет не жарил. И на кухне его не пылесосил.
Рядом с ними замельтешил официант, расставляя заказанные блюда. Моджеевский-младший, наблюдая за ним, представил себе отца с пылесосом. Картинка вышла абсолютно фантастической, потому что подобного ему и в глубоком детстве видеть не приходилось. А когда они снова остались одни, заявил:
- А я и не буду.
- Ну это мы еще поглядим, - хохотнул Роман Романович и широко улыбнулся сыну. – И сам-один к нему на ковер не ходи, это тебе мой отцовский завет. Бери ее, ребенка, меня можешь прихватить. Я – Женю. Лизку массовкой возьмем... В общем, один – не вздумай. И это тебе повезло, что Маличу Юлин муж никогда не нравился.
- Ну я понял, - в тон ему сказал Богдан. – Когда я подружусь с Андреем Никитичем, я замолвлю за тебя словечко.
- Ну-ну! – хмыкнул отец и взялся за приборы, после чего, отправив в рот оливку из салата, решительно заявил: - Значит, ты планируешь с ней сойтись?
- Я планирую на ней жениться, - получил он немедленный ответ.
- О как! – восхитился Моджеевский-старший и резко посерьезнел: - Тогда объясни мне, пожалуйста, как так вышло... как вышло, что у вас общий ребенок, но у нее есть муж, а ты до сих пор не с ней? Если уж ты все это время... если все эти годы она тебе не безразлична. Почему ты до сих пор не с ней?
Потому что идиот.
Потому что все это время, несмотря ни на что, злился – бесконечно злился – на нее и на себя.
Много лет назад ему казалось, что если ей не надо, то и ему не надо! Он уедет и будет счастлив. Никогда больше не видеть ее, никогда не разговаривать с ней. Он искал всевозможные способы, чтобы не думать о ней, не просчитывать будущее, не вспоминать об утраченном. Только спустя несколько лет он неожиданно для себя понял, что на самом деле ничего у него не вышло. Слишком не знал себя, слишком глупо верил, что отрезано, слишком привык к слепоте.
Их случайная встреча на свадьбе отца расставила все по местам. Тогда Богдан был в этом уверен. От злости, ревности и впервые затопившей его обиды готов был сметать все на своем пути. И чтобы никого не покалечить в реальности, сбежал на несколько недель из Солнечногорска. Тогда задело не то, что она вышла замуж. В конце концов, ему и в голову не приходило записывать ее в монашки. Не то воспитание, да и вообще не их случай. Но он совершенно не находил объяснения, какого чёрта она молчала об этом, обратив все в фарс поутру.
И потому нет-нет, а у него мелькала коварная мысль, что Андрюшка как их общий ребенок – неплохая такая месть со стороны Вселенной. Это его утешало, примиряло с Юлькой и двигало вперед теперь уже без каких-либо тормозов.
- Ей надо было повзрослеть, а мне стать старше, - улыбнулся Богдан.
Отец в ответ негромко хмыкнул себе под нос и на некоторое время замолчал, но Моджеевский-младший почему-то отчетливо различал одобрение во всем его виде. А потом с какой-то едва слышной теплотой Роман проговорил:
- Было бы значительно лучше, если бы вы взрослели и становились старше вместе все-таки. Скажи честно, я виноват перед тобой, да? За Жеку, за то, что не вмешался, когда должен был...