Тени древних. Хроники тварей. Рассказы - стр. 5

– Но? – я подался вперед, чувствуя, как мой профессиональный инстинкт пробуждается после долгой спячки.

Она сглотнула, и в тусклом свете настольной лампы я увидел, как по её шее скользнула капля пота, хотя в комнате было холодно.

– Но это не он, – её голос упал до шепота. – То, что вернулось… оно носит его кожу, его голос, его воспоминания. Но внутри… внутри что-то другое. Что-то чуждое. Что-то… голодное.

Последнее слово она произнесла с таким ужасом, что мне показалось, будто температура в комнате упала на несколько градусов.

– Чем докажете? – спросил я, пытаясь сохранить рациональность, хотя что-то глубоко внутри уже верило ей.

Она потянулась к сумке цвета застарелой крови и достала сложенный вчетверо лист бумаги. Положила на стол между нами, как барьер между двумя мирами. Я развернул его. Бумага казалась неестественно холодной.

– Это свидетельство о смерти, – сказал я, скользя взглядом по официальным печатям.

– Именно.

Я пролистал взглядом текст. Всё было предельно официально: дата, место смерти, подпись врача, результаты вскрытия. Человек по имени Ричард Харитонов скончался от острой сердечной недостаточности ровно год назад. Тело было кремировано. Прах развеян над озером, как он и хотел.

Я поднял глаза, встречаясь с её неподвижным взглядом.

– Где он сейчас?

– Дома, – её голос дрогнул. – Спит в нашей постели. Ест нашу пищу. Смотрит нашими глазами на наши фотографии. Улыбается нашими воспоминаниями.

– А вы?

– Я съехала. Сказала, что мне нужно проветрить голову. Не могу там находиться. Не могу спать, зная, что оно дышит рядом, притворяясь человеком.

Я вернул свидетельство, чувствуя необъяснимое отвращение к бумаге, словно она была заражена чем-то невидимым.

– Что вы от меня хотите?

– Я хочу знать, кто это. Что это. Я хочу, чтобы вы раскопали правду. Вы – журналист. Вы умеете искать истину среди лжи.

Я горько усмехнулся.

– Если это правда, что вы говорите, то мы имеем дело не с обычной ложью, миссис Харитонова.

Я задумался, глядя на танец теней на стене.

– Если это розыгрыш, то он довольно жестокий. Если мошенничество – значит, кому-то очень нужны ваши деньги. Но если ни то, ни другое…

Я не стал заканчивать фразу. Некоторые мысли лучше не облекать в слова, особенно в ночи, подобные этой, когда грань между возможным и невозможным кажется опасно тонкой.

Она кивнула, понимая недосказанное.

– Я заплачу вам. Сколько скажете. Больше, чем вы можете попросить.

Я покачал головой.

– Не в деньгах дело.

Хотя, конечно, в деньгах. Всегда в деньгах. Редакция не платила мне уже три месяца, и аренда этой дыры висела на волоске. Но что-то в её взгляде, в этой истории, в самом воздухе, сгустившемся вокруг нас, подсказывало мне, что дело не только в этом. Что я стою на пороге чего-то большего, чем очередной журналистский материал. Чего-то, что может сломать не только карьеру, но и рассудок.

Я взял сигарету, прикурил, наблюдая, как дым извивается в полутьме, складываясь в узоры, похожие на древние, забытые символы.

– Хорошо, – сказал я, выдыхая облако дыма, которое на мгновение приняло форму, напоминающую человеческое лицо с широко раскрытым ртом. – Давайте посмотрим на вашего мертвеца.

Её губы дрогнули, но она промолчала. В её глазах промелькнуло что-то – то ли благодарность, то ли сожаление. Как будто она только что подписала мой смертный приговор.