Тень ликвидности - стр. 33

– Этическая деталь, – сказала Алиса. – Иногда лучше, чем цифры.

Лев сложил «0047» в матовый файл и положил в свой старый «чулан», где живут вещи, о которых никто не знает. Алиса вынула маленькую, но тяжёлую скрепку, сжала кончик и проткнула пустой конверт – тот, что они оставили наверху – в точно таком же месте, где у настоящего есть заводская перфорация. Мелочь. Но мокрый глаз УФ любит симметрию.

– Конфликт, – сказала Кира тихо. – У меня – не на бумаге. Между «мы» и «я». Между «оптикой» и «воздухом». Между «лояльностью» и «этикой».

– Конфликт – это энергия, – сказал Лев. – Важно – куда её пустить. Лояльность – это кому, этика – это зачем. От «кому» всегда есть начальник. От «зачем» – иногда только ты.

– В тексте это будет звучать пафосно, – усмехнулась Алиса. – В жизни – нормально.

Кира кивнула. В этот момент в телефоне вспыхнуло: «УФ готов. Приходите». Она набрала: «Завтра». И выключила звук.

– Сегодня – спим, – сказала она. – Завтра – «Колокол». И «мы». И «я».

Лев и Алиса поднялись. У двери Лев положил на прихожую полку монету – ту самую, что падала на щеколде. «На удачу», – сказал он, будто мир слушает такие жесты. Дверь закрылась тихо. Кира осталась в тишине, которая была не «каналом М», а её собственной. На столе лежала записная книжка. Она открыла пустую страницу и написала: «Если поют – ищи, откуда дует. Если дует – держи дверь. Если держишь – не отпускай».

За окном город делал своё – выбирал звук на завтра. В другом конце города «Колокол-2» мерно шёл своими сорока семью миллисекундами в такт. Кира выключила свет. Комната стала плоской, как документ без точки. И это было правильно: точка – завтра.

Кира долго смотрела на точки на потолке, будто это была карта, по которой можно уйти из дня. Точкам было всё равно. Она поднялась, налила воды в стакан, вернулась к столу. На кухонной доске лежала монета – та, что оставил Лев, – обычная, с затёртым гуртом. Она перевернула её дважды, не загадывая. Монеты не умеют обещать.

Телефон молчал. Это было неправдой, но полезной. Она включила настольную лампу и раскрыла записную книжку. Написала строчку не для протокола и не для суда: «Если бумага не молчит – не молчи за неё». Рядом – ещё одну: «Лояльность – это привычка, этика – решение». Прижала кляксу углом монеты – для памяти.

Через окно, как по ленте, проплыл чей-то поздний телевизор: беззвучные губы якоря новостей, бегущая строка. Он рассказывал о чём-то хорошем, придуманном для того, чтобы люди не слишком чувствовали собственные шаги. Кира выключила свет на кухне, оставила лишь настольную лампу – она любила, когда комната выглядит как остров.

На экране телефона вспыхнуло: «УФ – сейчас». Лаконично. Почерк «оптики». Она написала в черновиках, не отправляя: «Я – завтра». Закрыла. Если мир очень хочет проверок, пусть проверяет воздух. У него больше шансов сломаться, чем у неё.

В соседней комнате висело её старое пальто, в кармане которого хранилась карточка доступа к «Колокол-2». Кира коснулась подкладки – на ощупь, без глаз. Пальцы успокоились: карта лежала там, где ей быть. Завтра – рассвет, «двор «Колокола»», чужое железо, своя память.

Она подошла к окну. Внизу, во дворе, было пусто. Пустота – честнее одиночества. На подоконнике стоял кактус – смешной, любящий тишину. Она вспомнила, как Мария однажды спросила: «Зачем вам колючие растения в кабинете?» Кира пожала плечами, тогда не нашла красивого ответа. Сейчас нашла бы: «Чтобы помнить, что мягкость – это не всегда доброта».