Телохранитель для дочери друга - стр. 5
— Что будет с ребенком, если я откажусь?
— Ее определят в детский дом до выяснения. Если сестра не оформит опекунство вместо вас, то ребенку будут искать новую семью. Все это время она будет в детском доме. Если вы откажетесь, то Амалия, скорее всего, вообще никогда не вернется в семью.
— Почему вы так говорите? — малышка выглядит вполне здоровой и даже улыбается, протягивая руки. Наверное, хочет вылезти из коляски.
— У нее есть небольшие отклонения в развитии, но это поправимо при должном уходе и занятиях. Ей требуется повышенное внимание и много любви и тепла. Вы сможете ей дать все это?
— Вы сами как думаете?! — не выдерживаю. Какой-то абсурд! Я ничего не понимаю и, скорее всего, это все мне снится.
— Я никак не думаю, поэтому спрашиваю вас.
— Вов, на пару слов, — Даня оттаскивает меня в сторонку.
— Что?! — бросаю на него убийственный взгляд.
— Ее нельзя в детдом. Она такая маленькая… кто там с ней будет заниматься? Ребенок останется инвалидом и все…
— И что ты предлагаешь?!
— Возьми ее себе. На время. Там же есть еще какая-то… девушка. Вдруг она адекватная? Вернется домой и пусть себе сестру забирает. Передашь ребенка ей и будешь свободен.
— Ты в своем уме? Что я делать-то с ней буду?!
— Няню наймешь.
— А отпуск?!
— Ну... Кошку же ты взял…
— Она же, черт возьми, не кошка! Это ребенок! Живой! — повышаю голос на Даниила. И тут же жалею. Он-то уж точно ни в чем не виноват, а мне надо сохранять спокойствие. Но в голове включается сирена. Дети — это не то, что мне сейчас нужно.
Молча выражаюсь самыми нецензурными словами. При мысли, что мне предстоит отложить поездку и разгребать чужие дела, настроение окончательно портится. И хотя лицо не выражает ничего, кроме равнодушного спокойствия — профессиональная выдержка делает свое дело, в душе от моего самообладания не остается и следа.
3. Глава 3
Лейла
Лицо Владимира меняется от ухмылки и интереса к ошеломлению. Кажется, я вижу… сочувствие? Похоже, он не ожидал. Разочарован? Смущен?!
— Лейла?! Какая ты… взрослая, — резко отводит взгляд и натягивает рубашку, скрывая от меня свое красивое тело.
— Ага. Что в этом удивительного?
— Мне сказали, что ты заграницей. С возвращением.
— Спасибо… — окончательно путаюсь. Кто сказал? Зачем? В комнате становится тесно. Теперь мне хочется прикрыться.
— Я друг твоего отца. Владимир Романович Келлер. Мы служили вместе. Я был знаком с твоей мамой... — зачем-то уточняет. — Прими мои соболезнования. Мне жаль.
Отворачиваюсь. Только этого не хватало…
— Не нуждаюсь в сочувствии. Меня ничего не связывало с отцом и его содержанкой, кроме наследства. Собственно, ради него я и прилетела домой. На остальное плевать.
Хмурится.
— Так чем обязана?
— Я буду с вами жить. Временно.
— В моей комнате?!
— Нет, конечно! Займу другую, — откашливается. Кажется, мужчина немного не в себе. — Буду признателен, если уточнишь, какая свободна.
— Понятия не имею. И вообще, с чего вдруг ты собираешься тут жить?! Дом не сдается и не продается!
— Твой отец назначил меня опекуном для Амалии, — протягивает мне бумаги, окончательно запутывая. — А органы опеки считают, что ребенку лучше в родных стенах, да и квартиру свою я сдал… еще вчера собирался в путешествие, не подозревая, что судьба преподнесет мне такой «сюрприз». Но ты бы очень меня выручила, если бы взяла некоторые обязательства по уходу за ребенком на себя. Тебе это явно ближе.