Тайны Сирамизы - стр. 60
Лошадей привязали в первом же зале, входную дыру закрыли столом. Печь нещадно задымила, стоило ее затопить, поэтому разбитые окна оставили как есть, исполнять роль дымохода. Ужин состоял из каши и кипятка, куда бросили щепотку чайных листьев.
Скрипя зубами, под шумок бормотаний командир отряда, практически вздрагивая от взглядов, сверливших спину, поволок мозолящую всем глаза девицу наверх, в одну из комнат, где она могла переодеться в сухое и лечь. Зная прекрасно, какие мысли бродят сейчас в головах подчиненных, слетел вниз так быстро, как мог, уцепил за ворот мастера и, подталкивая в спину, повел туда же, только в соседнюю чью-то бывшую опочивальню. Обыскивать дом в поисках зеркал не собирался, поэтому просто заставил пленника сменить штаны, после чего замкнул на запястьях цепи и пристегнул его, возмущенного подобным обращением, к уцелевшей железной койке, набросил сверху пыльное покрывало и понятным для мага языком попросил не шуметь. Ниэль проникся тоном, видом клирика, убедившими его прикрыть рот и тем самым сохранить себя в целостности.
Разобравшись с самыми важными проблемами, Блаэн переоделся сам. От стены к стене протянули веревки, на которых развесили мокрые вещи, сапоги все сгрудились у печи. На расчищенном от векового мусора, осколков и щепок полу постелили шкуры, где и легли юниты. Сам командир отряда, завернувшись в мех, грея пальцы о стремительно остывающую кружку с кипятком, занял пост у окна и наблюдал за призрачными искажениями лунного света, которые вытягивались тенями, зарывались в сугробы, рисуя на них жуткие узоры, наплывали на стены соседних лачуг и тут же уносились ветром, чтобы начать свою пляску заново. Реальность ли или истерика воображения – через некоторое время уже перестал отыскивать истину в тех картинах и не расставался с мечом.
Скрипы в глубинах старого дома были вполне объяснимы, однако от нервных вздрагиваний это не спасало. Стоило только приглядеться в темноту, как там начинали угадываться ускользающие силуэты, звуки, тени, которых быть тут не могло.
Дом был полон мертвецов, это клирику было известно. Высохших и возрастом превосходивших даже его дедушку. Однако останки те покоились в сундуках, а сами сундуки стояли в нетронутом виде в том закутке, куда случайно ткнулась девица, поэтому сваливать свой озноб на них не стал.
К утру Блаэн посерел весь, без конца обращаясь к тому свету, что тлел внутри, помогал держаться за свой разум и гнать прочь все те шорохи, настолько неуловимые, что они могли как мерещиться, так и существовать на самом деле.
Чувствовал себя больным.
Убедившись, что юниты все поднялись и лошади целы, поплелся покорять лестницу. На втором этаже услышал голос мастера, обращенный к кому-то, что его насторожило. А, проверив ночлежку Йены, с досадой шлепнул себя по лбу.
– Сырость тут не разводи, – втолковывал мастер без капли сердечности, какую мог бы и проявить к любовнице, – утереть нос тебе нечем. И так мокрый, хоть отжимай всего. Насытилась? Одень меня теперь.
На миг Блаэн испытал сочувствие к той, кто делился своим теплом с мразью.
Придержал Йену за локоть, когда она, выбежав из комнаты, громко хлопнула дверью; припечатала – песок со стены посыпался. Клирика окатила таким презрением, что, чем больше узнавал о себе, тем быстрее терял все участие к ней и гневно жал губы.