Тайны народа - стр. 3
– Да, сударь. Вы, может быть, будете любезны написать господину Лебрену?
– Нет, – живо возразил Дюпон, – это бесполезно. Скажите только ему…
– Чтобы он не ходил смотреть свой запас перца, не повидав господина Дюпона, – подхватила Жаника. – Так, сударь?
– Совершенно верно, – ответил незнакомец. – Прощайте, дитя мое.
И он поспешно ушел.
– Вот так штука! Господин Лебрен, значит, также и бакалейщик, – с удивлением заметил Жильдас своей подруге. – У него есть запасы перца. А этот человек! Он был не в своей тарелке. Заметили вы? Эх, Жаника, положительно, это удивительный дом.
– Вы приехали из деревни и поэтому удивляетесь всяким пустякам. Но дайте же мне закончить рассказ о драгуне.
– О ястребе в золотых эполетах и с султаном на каске, который остановился перед лавкой и стал смотреть в окно на вас, Жаника?
– Он смотрел не на меня, а на барышню Велледу. Барышня шила и не видела, что этот военный пожирает ее глазами. Мне было так неловко за нее, что я не осмеливалась ей сказать, что на нее так смотрят. Наконец барышня случайно заметила, что перед окном стоит человек, не спускающий с нее глаз. Она покраснела, как вишня, велела мне смотреть за магазином и ушла в заднюю комнату. Это еще не все. На следующей день, в тот же час, полковник появился снова, на этот раз в статском костюме, и опять остановился под окнами. Но за прилавком была сама хозяйка, и он простоял на часах недолго. Третьего дня ему тоже не удалось увидеть барышню. Наконец, вчера, в то время как госпожа Лебрен находилась в лавке, он вошел и спросил у нее, очень вежливо притом, не может ли она ему приготовить большой запас полотна. Хозяйка ответила утвердительно, и решено было, что полковник придет сегодня, чтобы переговорить с самим господином Лебреном.
– Вы полагаете, Жаника, что хозяйка заметила, что этот военный несколько раз приходил смотреть в окна?
– Не знаю, Жильдас, и не знаю также, надо ли предупредить хозяйку. Я только что попросила вас посмотреть, не обернулся ли этот драгун, потому что боялась, как бы он не стал подсматривать за нами. К счастью, этого не случилось. Не знаю, сказать мне все хозяйке или ничего не говорить? Если скажу – это может ее встревожить, промолчу – быть может, окажусь виноватой. Что вы мне посоветуете?
– По-моему, вы должны предупредить госпожу, ибо ей, быть может, тоже кажется подозрительным этот большой запас полотна. Гм-гм…
– Я последую вашему совету, Жильдас.
– И хорошо сделаете. О, моя милая девушка, мужчины в касках…
– Хорошо, это, вероятно, из вашей песни?
– Она ужасна, Жаника! Моя мать певала мне ее сотни раз на посиделках, как моя бабушка певала ее моей матери, и как прабабушка – моей бабушке…
– Довольно, Жильдас, – сказала Жаника, смеясь и прерывая своего товарища, – от бабушки к прабабушке вы дойдете, наконец, до нашей праматери Евы…
– Конечно! Разве в деревне не передаются от семьи к семье сказки, которые восходят…
– …восходят к тысячным или тысяча пятисотым годам, как сказки Мирдина или Барона Жойо, под которые я засыпала? Я знаю это, Жильдас.
– Ну хорошо, Жаника, так песня, о которой я говорю по поводу людей, носящих каски и шатающихся около молодых девушек, ужасна. Она называется «Три красных монаха», – сказал Жильдас зловещим тоном. – «Три красных монаха, или Господин де Плуернель».