Тайны и ложь - стр. 26
Я попыталась начать издалека.
- На кладбище мне стало нехорошо, и Мир отвез меня домой.
- Господи. Что случилось?
- Нервный срыв.
- Милая, что же ты не позвонила. Я бы…
- Ничего особенного, Кать, - успокоила я ее. - Это мое нормальное состояние рядом с Мироном. Но еще сильнее раздражает проклятое платье.
- Какое платье? - удивилась Катя.
- Для благотворительного приема. Вечернее. Мне сегодня нужно блистать и лицемерить. А, еще речь толкать придется.
Она засмеялась:
- Твое любимое занятие.
- Стерва, - ругнулась я беззлобно.
Катя прекрасно знала, что я ненавижу публичные появления, тем более - выступления. У Степы намного лучше получалось участие в светских вечеринках и красивые бездушные речи на публику.
- Ты одна идешь? Первый раз? - поняла Катя.
- Да, первый раз без Степы. Там будет несколько лотов молодых дарований от живописи. Я заодно посмотрю на них.
- Одна? - повторила Катя. - Почему меня не позвала?
- Я устала быть слабой, дорогая. Надо продолжать жить.
- Две недели прошло, Кристин. Ты в трауре. Почему они позвали тебя вообще?
- Они позвали давным-давно. Я подтвердила специально. Меня не надо списывать со счетов.
- Милая, ты имеешь право быть слабой и грустной.
- Расскажи это Наташе, которая только и ждёт, чтобы пнуть меня побольнее и загрести еще что-нибудь, - огрызнулась я. - К тому же, Кать, это сбор средств для детей с онкологией. Я не могу забить на такое событие.
- Тебе всегда там тяжело. Добьешь себя, Крис, - не унималась Катя.
- Нет. Ради такого и нужно продолжать жить. Степа точно не пропустил бы.
- Эх, ты умница.
- Все еще хочешь со мной? - запоздало предложила я по большей части ради приличия. Сегодня мне ни с кем не хотелось делить «праздник-обязанность».
Катя отказалась, слава богу.
- У меня поздняя встреча. Не смогу, Крис. Прости. Если бы заранее сказала…
- Все нормально. Я справлюсь, - пообещала я ей, чувствуя легкие угрызения совести за все, что я не договорила.
- Удачи, - пожелала мне Катя и отключилась.
Я пыталась сказать ей о предложении Мирона, но язык не поворачивался. Не хотелось обсуждать это, хотя раньше я делилась с Катей всем.
Очередная грязная тайна, связанная с Миром. Как будто мало мне было грязи с ним.
Зато Катин приятель Сергей, с которым я встретилась накануне, очень позитивно отнесся к идее Мирона.
Сережа не обнадежил меня по части суда. У него было несколько таких процессов. Мои шансы вернуть галерею стремились к нулю по его версии. Если Мирон вступит в наследство и отдаст мне свою часть - я должна радоваться.
Радости я не испытывала. Сергею я тоже не рассказала подробностей о предложении Мирона жить со мной в доме. Мне казалось, что каждый сразу начнет меня убеждать позволить ему.
Хотя только я в полной мере знала, насколько важен Мирону дом и студия в подвале.
Между нами было всякое, но сейчас я стояла между мастером и вдохновением. Меня ранило, что он не пишет, не в состоянии писать. Это преступление какое-то - просто жить, как обычный человек. Имеет ли гений право на банальное существование?
Имею ли я право отказать ему в попытках вернуть себя в искусство?
Я задавала себе этот вопрос уже миллион раз. У меня был ответ, но я тянула. Знала, что потом начнется ад.
Выбрав платье, которое надевала на прием в Лондоне, я спустилась вниз. Цвета графит, простое, в пол, закрытое, но с эффектной драпировкой на груди.