Танец, тело, знание - стр. 3

Национальная консерватория искусств и ремесел в Париже заказала Барриа свою версию статуи и не поскупилась на расходы: бюст Природы и ее обнаженная грудь были изваяны из мрамора, облачение – из алжирского оникса, а пряжка в форме скарабея – из малахита. Скарабей отсылал к древней богине Изиде, культ которой существовал не только в Египте, но и на обширной территории от Англии до Афганистана. Богиня связывала живых с царством мертвых, магически исцеляла и даже возвращала умерших к жизни. Изображалась она в виде прекрасной стройной женщины в облегающем одеянии, со знаками царственной власти – троном или солнечным диском на голове, часто – под покрывалом. Выражение «покрывало Изиды» со временем превратилось в троп, или фигуру речи, означающую непроницаемую тайну. Современный Запад, утверждает австралийская исследовательница Рут Баркан, воспринял покрывало как множественную метафору – тайны, эротической привлекательности, подчинения, пассивности и… обмана – в противоположность метафоре наготы как открытости, честности и правды (Barcan 2004: 87). Сверх всего этого покрывало сделалось знаком женского, женственности.

Хотя на символических изображениях Природа обнажается сама, естествоиспытатели всегда готовы ей в этом помочь. В книге «Покрывало Изиды: эссе из истории идеи Природы» (Hadot 2004) французский философ Пьер Адо определяет два подхода к природе. Первый – «прометеевский», стремящийся через научное исследование доминировать над природой, сорвать с нее покровы, проникнуть силой в ее тайны. Второй подход – «орфейский», поэтический, ищущий единения с природой; в нем насильственное разоблачение природы считается вульгарным нецивилизованным актом. Адо считает, что прометеевский подход достигает своего расцвета во время механистической революции XVII века, тогда как орфический наиболее полно проявляется в эпоху Романтизма (Ж.‑Ж. Руссо, И. В. Гёте, Ф. Шеллинг, Ф. Ницше) и продолжается в современную эпоху М. Хайдеггером, М. Мерло-Понти и Л. Витгенштейном. Симпатии самого Адо связаны со второй установкой. «Природа – это искусство, а искусство – это природа», – пишет Адо (Там же), приглашая нас принять Изиду и все, что она представляет. Искусство заставляет нас глубоко осознать, насколько полно мы сами не просто окружены природой, но и являемся ее частью.

Прометеевский подход представляет природу врагом, чьи секреты нужно вырвать с помощью техники и даже насилия. В начале Нового времени Фрэнсис Бэкон «заявил, что природа раскрывает свои секреты только под пытками эксперимента» (Hadot 2004: 35, 93, 149). А в середине XIX века Клод Бернар, профессор той самой Медицинской школы в Париже, применил в своей области метод эксперимента, который давно уже применялся в физике. В программном для научной физиологии и экспериментальной медицины труде «Введении к изучению опытной медицины» (L’Introduction à l’étude de la médecine expérimentale, 1865) Бернар писал: «Говорили, что экспериментатор должен принуждать природу разоблачаться. Да, без сомнения, экспериментатор принуждает природу разоблачаться, приступая к ней и предлагая ей вопросы во всех направлениях» (цит. по: Жизнь 1973: 365). Правда, продолжал он, физиолог должен сочетать экспериментатора с наблюдателем и никогда не отвечать от лица природы, за нее или «не вполне выслушивать ее ответы, выбирая из опыта только часть результатов, благоприятствующих или подтверждающих гипотезу» (цит. по: Там же).