Такая долгая жизнь. Записки скульптора - стр. 20
Саша здорово лепит лошадей. Настолько здорово, что, когда Николай Васильевич Томский начал работать над памятником Кутузову для Москвы, он пригласил Мурзина, для того чтобы он помог ему вылепить коня. Мурзин рассказывал забавную историю о том, как Хрущев пришел в мастерскую Томского принимать уже готовый, принятый предварительно всеми художественными советами и комиссиями памятник. Хрущев пришел с большой свитой. Несколько раз обошел конную статую и с удовлетворением сказал:
– Все очень хорошо. Мне нравится. Можно отдавать в отливку в бронзе. Одно замечание: надо фигуру Кутузова снять с коня и лошадь убрать – Кутузов никогда не ездил верхом.
Вот такое небольшое замечание!
Наступила тягостная пауза. Эта пауза продолжалась несколько лет, пока Хрущева самого не сняли. Тогда конную статую Кутузова отлили в бронзе и установили перед панорамой Бородинского сражения.
Володя Татарович
В 1937 году в Ленинграде, как тогда писали, в «торжественной обстановке» был открыт Дворец пионеров. Роскошные залы бывшего Аничкова дворца были переделаны под помещения для занятий художественной самодеятельностью, лекций, игр и развлечений. Какие-то комнаты расписали палешане, которых специально пригласили в Ленинград. Два более скромных корпуса, где раньше, видимо, располагались службы дворца, отдали под научные и художественные кружки.
Кружком скульптуры руководила молоденькая и очень хорошенькая Валентина Николаевна Китайгородская. Благодаря ей из восьми человек, занимавшихся в кружке, пятеро окончили Академию художеств и стали скульпторами. Ване Кривенко во время войны оторвало руку, и он стал искусствоведом. Двое погибли.
Из занимавшихся в кружке Ия Вениева, Татарович и я поселились в доме на Песочной набережной. Все мы жили на одной лестнице, и наши мастерские находились в одном коридоре.
Володя Татарович, ладный, красивый шатен, с серыми глазами и хищным носом, носил до войны черную кавказскую бурку. Бурка ему очень шла… а может быть, бурки и не было, но он всегда производил впечатление человека в бурке и с острым кинжалом на поясе. До переезда на Песочную набережную Володя жил с женой Ирой и сыном Андреем в мансарде на Васильевском острове. Это была небольшая комната с низким потолком и с окном, выходящим на крышу.
В студенческие годы Володина мансарда стала любимым местом наших сборищ. Там мы отмечали все праздники – дни рождения, завершение сессий, Новый год. Сидеть было не на чем. Стола не было вообще. Скатерть клали прямо на пол, и все усаживались вокруг по-турецки. Единственное, без чего нельзя было обойтись, – разномастные рюмки и стаканы, которые каждый из нас приносил с собой. Оставшиеся целыми после «застолья» рюмки составлялись в низенький «древтрестовский» буфет.
Вскоре у Татаровичей родились близнецы – двое мальчишек. Был объявлен конкурс на лучшие имена для этих ребят. Предложений было много, конкурс затянулся, и тогда Татарович решил:
– Надоело думать и выбирать. Назову всех Андреями.
Мы еле отговорили его от этой безумной идеи, которая могла бы очень осложнить ребятам жизнь в будущем и создать массу проблем для детей, для милиции и паспортисток. До рождения близнецов Володя был очень озабочен отсутствием денег. Ходил подавленный, мрачный. После рождения двойняшек он вдруг успокоился и заметно повеселел.