Сыскари - стр. 21

– Да немного осталось, – отмахнулся эксперт.

Чавчавадзе что-то ляпнул про городового и собаку. Ремизов удивленно на него взглянул и спросил:

– Шутить изволишь, ваше сиятельство? Мне, что больше заняться нечем?

– Да не шучу, Акакий Акакиевич, не шучу. Не до шуток сейчас. Вот изловим душегуба, вот тогда и шутить будем.

Выяснилось, что собачка с делом как-то связана.

– Хорошо, схожу, взгляну, – проговорил Ремизов, а когда дверь закрылась, продолжил осмотр каморки. – Точно сказать один он был или не один только после доскональной экспертизы и скажешь. На этом стакане, – он указал на тот, в котором был чай, – отпечатки четкие, на этом, – перст указующий был направлен на пивной, – размытые. Ладно, гадать на кофейной гуще не будем. Будем надеяться, что хозяин этих пальчиков в нашей картотеке обнаружится. Не дай бог, какой залетный господин.

Когда закончили, а Михаилу пришлось сделать еще несколько снимков, они вышли в коридор. Там, примостившись на лавочке, сидел городовой. Увидев их, он встал, вытянулся, словно это были какие-то важные шишки, а не штатные сотрудники полиции и произнес:

– Ваше благородие, его сиятельство просил, как только вы закончите с этим делом за мной проследовать.

– Что там еще? – Спросил Акакий Акакиевич.

– Нужно тут одну собачку осмотреть.

– Так это не ко мне, а к ветеринару, – попытался пошутить Ремизов, но городовому явно было не до шуток.

– Собачка та мертвая. И вполне возможно, что была убита этой ночью.

Эксперт удивленно взглянул на Бычкова.

– А вот это уже интересно. Думаешь, связана с нашим делом? – спросил Ремизов у городового.

– Так точно, ваше благородие.

– Ну, раз связана, тогда веди.

Вслед за городовым они вышли из дома во двор. Тело сторожа уже увезли, а на плитке остались только очертание и кровавые коричневые пятна. Городовой невольно перекрестился. Акакий Акакиевич только взглянул на место преступления и вышел на улицу. За ними увязались, было, зеваки, но Фрол Игнатьевич цыкнул и те отстали. Обогнули дом и направились к реке Ягорбе, но не дошли, а свернули на Дворянскую. Тут уже собралась ватага местных мальчишек. Второй городовой, явно вызванный для усиления, всеми правдами и неправдами пытался их разогнать.

– Плохо, очень плохо, – проворчал Акакий Акакиевич. – Небось… уже все следы затоптали.

Теперь, когда появился смотритель музея, дело пошло быстрее. В течение каких-то десяти минут они осмотрели первый этаж. Дольше провозились с дверью, где когда-то была комната горничной. От волнения старик все никак не мог подобрать ключ. В замочную скважину пихал ключ от своей квартиры. Пытался провернуть, но у него ничего не получалось. Наконец Ираклий не выдержал и спросил, действительно ли это тот самый ключ. Старик вытащил и посмотрел. Выругался.

– А вы не спешите, уважаемый, – проговорил князь, затем взглянул на дверь и полюбопытствовал: – отчего все двери в доме открыты, а эта – закрыта?

Смотритель вытащил из кармана другой ключ.

– Это подсобное помещение. Когда-то тут была комната нянечки Верещагиных, но когда дед Кирилла Андреевича создавал тут музей, он отдал его под бухгалтерию. Сюда посторонним входа нет.

– Понятно, – проговорил Ираклий. – А где у вас хранилище музейных экспонатов? – Поинтересовался он.

Князь прекрасно понимал, что, как и в любом другом музее, тут должны были существовать запасные фонды, чтобы время от времени обновлять экспозицию. Смотритель задумался, казалось, он впервые об этом слышал.