Сыскари - стр. 20
– Постой в дверях. Как все будет готово, скажу. Успеешь еще сфотографировать.
Осмотр начал Ремизов с окна. Убедился, что оно не было открыто. Еще на улице Акакий Акакиевич обратил внимание, что все окна в доме закрыты. Если бы вор уходил именно так, то хотя бы одно, но было бы распахнуто. И все же регламент заставлял убедиться, что они закрыты.
– Идеальная чистота, – проговорил Ремизов касаясь стекла рукой, – идеальная.
Подошел к столу. Взял в руки один из стаканов. Принюхался – чай. Посмотрел на свет. Отчетливо виднелись «пальчики». Вот только чьи?
– Будем надеяться, – прошептал Акакий Акакиевич, – что не нашего исправника.
Вернул на место и растянул между стаканами рулетку. Поставил картонки, извлеченные из кармана пиджака, с цифрами у каждого и подозвал Бычкова. Фотограф уже был готов к работе. Он щелкнул затвором с нескольких ракурсов. В кадр попали и стаканы и рулетка. Сфотографировал бутылку с пивом. Взглянул на Ремизова в ожидании нового указания.
– Доставай блокнот и записывай. – Велел Акакий Акакиевич. – Пока твой фотоаппарат нам не понадобится.
Михаил убрал камеру и извлек из кармана блокнот. Достал ручку и приготовился записывать.
– Значит так. На столе, – Ремизов потрогал столешницу, и добавил: – на дубовом столе два стакана и пивная бутылка.
Акакий Акакиевич взял в руки зеленую бутылку и посмотрел ее под светом лампы.
– На ней «пальчики». Скорее всего, принадлежат одному человеку. Пиво, судя по марке, «Калинкинъ8», произведено…, – он с трудом прочитал мелкие буковки, – Калинкинским пиво-медоваренным товариществом в Санкт-Петербурге. А что это значит?
Бычков удивленно взглянул на своего шефа.
– А то, Миша, что пиво это дорогое и не каждый может себе его позволить. Не иначе барин баловал своих служащих, – пояснил Ремизов. На мгновение задумался, а потом взял да и спросил: – Михаил, ты когда-нибудь пивал пиво «Калинкинъ»?
– Да, что вы, Акакий Акакиевич, я в основном местным «Степан Разин»9 балуюсь. Оно мне больше по вкусу. Пробовал и «Мюнхенское»10, и «Амстердам»11, но лучше нашего череповецкого ничего не нашел.
– «Калинкинъ» лучше во всей империи. Он ведь до сих пор является поставщиком его императорского двора. Так что не каждый его себе позволить может.
– Думаете? – удивился Михаил.
– Ничего я не думаю, – отмахнулся Акакий Акакиевич, – а всего лишь констатирую факт. Оно ведь знаешь, сколько стоит?
Ремизов назвал стоимость. Фотограф от удивления присвистнул.
– Да и в городе его днем с огнем не сыщешь, – добавил Акакий Акакиевич.
Вернул бутылку на прежнее место. С помощью порошка, кисточки и пленки снял отпечатки пальцев. Сразу же их убрал в отдельный карманчик в чемодане.
Чай и пиво в стаканах наводили на размышления. Тут было одно из двух. Либо кто-то из них не пил (точно можно будет узнать после вскрытия трупа – кто именно), либо, что тоже было правдоподобно, что сторож (ну если он был, конечно же, один) отчего-то передумал, оставил чай и по какой-то причине переключился на более крепкие напитки.
– М-да. Вот пойми тут. Один человек тут наследил или уже несколько, – проворчал Акакий Акакиевич
Пока со стаканами возился, приоткрылась дверь и в проем просунулась ухмыляющаяся (так показалось Ремизову) голова князя Чавчавадзе.
– Ну, что тут у тебя, Акакий Акакиевич? – Поинтересовался Ираклий.