Святая Земля. Там, где прошли стопы Его - стр. 22
И это напоминание того места, которое в тропаре обозначено словами: «Преобразился еси на горе, Христе Боже, показавый учеником Твоим славу, якоже можаху». То есть показал славу, настолько они могли ее вместить и выдержать. После этого они уже не сомневались, что Иисус Христос – Сын Божий. Далее тропарь гласит: «да возсияет и нам грешным свет Твой присносущный, молитвами Богородицы, Светодавче, слава Тебе».
Да, помоги, Господи, чтобы и нам, грешным, сиял свет Твой. Податель света, спаси нас!
К храму было не пробиться. И уже никого из нашей группы не было рядом. Отошел подальше в темноту, вспоминая, вдыхая сухие запахи сгоревших на солнце трав и родной запах земли, напоминавший запах прибрежного летнего песка из моего вятского детства.
Открылись звезды. И по привычке я стал отыскивать созвездие Большой Медведицы, которое всегда ищу, уезжая из России в дальние страны. С ней сразу как-то становится спокойнее, она с детства своя. Указывает на Полярную звезду, на Север, на Родину. Да, вот нашел! Вот ее ковш, накренившийся и выливающий прохладу Севера на здешнюю жару. И ведь уже вечер был, а все еще душно.
Далеко на юге мерцали огни иорданского побережья, Иерихон, Заиорданье. Уже побывавший там, я легко представил монастырь святого Герасима Иорданского, Сорокадневную гору искушений, дерево, на котором был Закхей, воззвавший ко Господу. Так и нам надо было подниматься над суетой жизни, чтобы Господь заметил нас. Он всегда нас видит, но чтобы видел усердие в молитве.
Все-таки я решил пробиваться к храму. Накануне после исповеди были допущены к причастию. Но это море людей, бьющееся Своими волнами к паперти, ведь все они тоже хотят причаститься. Служили на паперти, вот что обрадовало. Видимо, священники поняли, что такое количество людей не может вместить храм, и вышли к народу. В толпе, над головами, проносили стулья, сдавали в аренду.
Времени палестинского одиннадцать, в Москве полночь.
Ловкие смуглые юноши протягивали над толпой гирлянды треугольных флажков, изображавших флаги разных христианских стран и религий. К радости своей, я различил среди священников и наших, отца Елисея и отца Феофана. Красивая, долгая монастырская служба. «Петро, Иоанне, Иакове… метаморфозе», – слышалось среди греческого языка. И уже не чувствовалось того, что было рядом, – еды и торговли, музыки и криков. Правда, очень мешали непрерывные вспышки фотоаппаратов, свет кинокамер. Казалось, что их, этих запечатлевающих миги истории приспособлений, было больше, чем людей.
Выносится Евангелие. Священник зычно, протяжно читает, как поет: «Фавор и Ермон о имени Господа возрадуются». То есть исполнилось пророчество псалмопевца Давида. Уже, к прискорбию, заметил, что и на паперти, новосозданном алтаре, ходят операторы и фотографы. Что же делать, где-то же будут смотреть их работу и завидовать нам, участникам ночной службы Преображения Господня.
В Москве три часа ночи, здесь два. Крепкие помощники священников прокладывают дорогу для выноса двух чаш. Возглашение и поминание Иерусалимского патриарха и нашего Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия. Символ веры. Взлетание и спускание белого покрывала – воздуха над чашами, призывание Святого Духа на нас, грешных.
Небо совсем потемнело, звезды исчезли. Молящиеся все чаще поднимают голову, глядят вверх, ждут схождения облака.