Святая Земля. Там, где прошли стопы Его - стр. 23
– Мир всем, – раздается по-русски.
– И духови твоему, – отвечает хор монахинь из Горненского монастыря.
И вот уже: «Благодарим Господа», и вот уже: «Святая святым». Нет никакой возможности упасть в земном поклоне. Но надо. Да, вот они, запахи земли, травы и особенно – полыни.
Началось на виду у всех причащение священников. Их более тридцати. Пробиваются вперед матери и отцы со спящими на руках младенцами. Пробираются простоволосые женщины и женщины в шляпах. Конечно же, и я пробиваюсь. На меня так сильно давят сзади, что я невольно напираю на впереди идущих. Женщина в брюках поворачивает ко мне гневное лицо и кричит: «Пиано, пиано!» Видимо, итальянка, видимо, требует, чтобы я сдерживал напор толпы. Но где же наши белые платочки, наши паломницы? Стараюсь попасть к своему батюшке.
Выносятся чаши, не менее десяти. К микрофону выходит женщина-гречанка в черном платье и сильным, красивым голосом поет молитву. «Мария, Матерь Божия». К ней присоединяется мужчина. Многие подпевают. Все то и дело смотрят в небо, вздымают к нему руки. В руках иконы, кресты. Это ожидание облака. Зажигаются свечи.
Слава Богу, причащаюсь. Отдаюсь на волю толпы. Меня выносит к хоругвям и большим иконам, у которых жестяные ящики для горящих свечей. Зажигаю и я свою, белую, от Гроба Господня. Другую держу в руках. Пламя бьется на ветру, но не гаснет. Замечаю, что напряжение ожидания усилилось. Тут много тех, кто не первый раз на ночной службе Преображения на Фаворе. Смотрят не совсем на восток, а примерно на северо-восток. Небо совсем черное, ни единой звездочки. Показалось, что разглядел одну, но она исчезла, потом снова появилась. Потом появилась над храмом. Я подумал – самолет мигает, но это были звездочки, закрываемые высоко бегущими облаками. Еще увидел блестки света, но решил, что это – вспышки фотоаппаратов.
Люди закричали вокруг, вздымая руки, полетели в воздух платки и шляпы. Я почувствовал свежесть и прохладу. Но тут вот что надо объяснить. Ведь я сельский уроженец, много раз мальчишкой встречал рассвет на реке, на лугах, в ночном. И конечно, под утро всегда становилось свежее. Так и тут я подумал, что это —утренняя прохлада. Но здесь же был не север, это же Палестина, тут жарко даже ночью, тем более – в августе, когда Преображение. А это и было облако, сошедшее на Фавор.
Начался крестный ход вокруг храма. Обошли трижды, поспевая за хоругвями и иконами. Я шел с нашими паломниками с общей молитвой: «Величит душа Моя Господа». Также пели: «Честнейшую Херувим». И конечно: «Царице моя Преблагая, надеждо моя Богородице…» Девочка, закутанная матерью в одеяло, семенила рядом и спрашивала: «А Боженька придет?»
Открыли храм. Все кинулись к чудотворной иконе. Около нее раздавали освященное масло. В большой чаше по поверхности масла плавала коробочка, в которой горел тоненький фитилек. Доносились запахи ладана и жасмина.
Я немного расстроился оттого, что прозевал схождение облака, но вскоре общее состояние радости и молитвенности воскресило мой дух, да еще монахиня, наливавшая масло и заметившая, что у меня нет никакой посудины, дала мне целую бутылочку, спросив: «Русский?»
Могу сказать, что я несомненно видел благотворные перемены в людях. Пусть малое, но преображение свершилось. Я видел, как люди, самые разные, улыбались друг другу, старались сказать что-то приятное. Не случайно же я встретил вдруг итальянку, которая поворачивала ко мне гневное лицо и кричала: «Пиано, пиано!» Мы разулыбались друг другу, как самые родные.