Сводные. Тихоня для хулигана - стр. 24
– Напрасно, – хрипло шепчет, будто бы мои пальцы сдавливают ей вовсе не тонкую талию, а шею. – Я не мазохистка, чтобы проявлять симпатию к тебе подобным… даже испытывая сострадание.
Стася умудряется урыть меня так технично, что я готов её похвалить за такой откровенный стёб. Но последняя фраза полностью стирает первоначальный порыв. И взамен похвалы я вновь срываюсь.
– А мне не нужно сострадать, – остервенело вдавливаю пальцы в талию Исаевой, вновь вымещая злобу и норовя сделать больно. – У меня всё в шоколаде.
– Настолько в шоколаде, что ты всех тихо ненавидишь и ко всем цепляешься?
Меня бомбит от её слов и упёртости, с которой она норовит влезть мне в душу. Я не потерплю подобного. К чёрту это приторное участие и желание мне помочь обрести "дзен".
Для полного счастья мне не хватает одного. . . чтобы на моём горизонте не маячили пронырливые мамаша с дочкой.
– Заметь, – дёргаю руки вверх, вытягивая рывком блузку из-за пояса и побуждая Стасю встать на носочки. – Цепляюсь я только к тебе, потому что ты мне, Исаева не нравишься. И ненавижу я исключительно ТЕБЯ, – утыкаюсь своим лбом в её лоб. Взмокший на нервяке и безумно горячий, будто бы она вот-вот сгорит, то ли от злости, то ли от стыда. Ведь я непозволительно тесно жмусь всем телом, сильно задрав на ней одежду, наглея и прикасаясь к её нежной коже ладонями. – В открытую и всей душой ненавижу.
– За что же мне одной такие королевские почести?
Смело язвит, не обращая внимания на то, что я на взводе и могу в любой момент сорваться окончательно.
– За то, что тебе здесь не место, – цежу сквозь зубы. – Ты как раздражающий фактор, делающий мою жизнь невыносимой.
– Поверь, ты тоже свалился на меня не манной небесной.
Зло огрызается. Упёршись ладошками мне в напряжённые мышцы груди, отталкивает от себя. Но жалкие сантиметры, что сейчас успевают образоваться между нами, не приносят мне облегчения.
Мне трудно дышать, но труднее мириться со всем происходящим. Меня дико штормит от двойственности и противоречивых чувств с разбегом от пылкой ненависти до желания всё же впиться в губы Стаси. Тем самым заставив её, наконец замолчать.
– Вот только я могу быть тактичной и дружелюбной даже с теми, кто проявляет ко мне незаслуженное неуважение, – не унимается, суетливо перемещает руки на плечи, снова меня оттесняя. – А ещё я умею радоваться счастью других в отличие от тебя, бесчувственного эгоиста, который любит только себя и поступает, как капризный ребёнок, которого вдруг перестали замечать.
– Кем ты себя возомнила? – сверлю Стасю взглядом, в попытке вернуть себе власть над ней путём устрашения. Проще, когда она меня боится и смотрит с опаской, как в первую нашу встречу, чем когда ищет лазейку в мою голову. – Чертовым психоаналитиком?
– Нет, – медленно произносит одними губами.
– Тогда и не сношай мне мозги. Твоё мнение обо мне, – недовольно морщусь, поражаясь тому, как в одночасье из запуганного зверька Стасик превращается в истинного храбреца, способного выдержать гневные нападки. – Мне до звезды! Плевать!
Я плохо воспринимаю критику, а слушать её из уст той, чьё поведение не только меня раздражает, но ещё и сбивает с толку, словно серпом по одному месту.
Мне абсолютно не хочется ломаться под гнётом её праведного характера и признавать то, что отчасти она права.