Сводные. Поиграем в кошки-мышки? - стр. 27
Да ладно?
Пропустили! Блин, его реально пропустили!
― Всего один вопрос: КАК?
Наш охранник из тех хмурных дядек, которые наслаждаются доставшейся им властью и очень любят не пущать. Он порой студентов даже при наличии пропуска тормозит, веля показать зачетку и доказать свою причастность к «цитадели искусств», а уж тех, кого в первый раз видит...
― Секрет фирмы. Но могу намекнуть: врожденное обаяние.
Ну-ну. Скорее уж бумажные шуршащие.
― Ты как та глиста, что в любую щель пролезет, ― разочарованно вздыхаю.
― Очень занимательно. Проводила научный эксперимент? Точно знаешь, что в любую?
Игнорирую сарказм, поднимаясь на второй этаж и минуя пустынный коридор, увешанный работами выпускников. Все двери закрыты, кроме нашей мастерской. Еще на подходе слышу голоса, народ уже собирается.
Да, согласна, со стороны это странно ― тащиться в универ в выходной, однако в данном случае это не добровольное начало, а официальная рокировка ― перенос пар со среды на воскресенье, чтобы состыковаться с графиком натурщицы. Принято единогласно всей группой, поэтому третью неделю... вот так.
В целом, никто не против. У нас тут на постоянке царит анархия и ненормированный график: я сама частенько подзадерживаюсь, доделывая проекты. На заднем дворе есть просто обалденная аллея, пропитанная творческой эстетикой.
Сидеть там на лавочке, рисовать, попивать Мокко и наслаждаться видом ― отдельная форма прекрасного. Но сегодня занимаемся строго в мастерской. Да здравствует духота и полумрак.
― Скворец пришла, ― первой примечает меня Вита: коротко стриженная брюнетка, с туннелями, пирсингом в самых неожиданных местах и забитая с ног до головы. Наша староста. Клевая девчонка. ― И не одна... ― добавляет, замечая выглядывающую из-за моего плеча любопытную моську Кирилла. ― Это кто?
― Моя мигрень, ― бурчу, занимая место. Достаю из сумки сперва футляр с сепией и сангиной[1], затем папку. На мольберт ставится пока еще набросок обнаженной девушки. Рядом ложится блокнот для черновиков. ― Рената появлялась?
― Не а.
Задерживается. При том, что я сама опоздала чуток, встав в пробку на выезде, и была уверена, что получу втык. Вот только Алевтины Михайловны, нашего препода, тоже еще нет.
― Какая симпатичная мигрень, ― с нескрываемым интересом поглядывает на Крестовского Даша, блондиночка с пучком на макушке.
Да и не она одна. У нас в группе одиннадцать девчонок, не считая меня, и всего три пацана. Из этих четырнадцати человек догадайтесь, скольким по боку появление постороннего? Правильно, троим. Пацанам.
― Забирай. Дарю, ― снисходительно киваю на своего спутника, хозяйски бродящего по аудитории и сующего любопытный нос всюду, где придется. Вплоть до работ других студентов.
― Вау! У вас тут девочки голенькие, ― одобрительно присвистывает он, кивая Юрцу, не очень довольному вторжением. ― Не на то я учился, не на то. У меня вместо девочек были транспортиры и циркули.
А, да. Точно. Он же тоже «художник», только более инженерного склада ума.
― Тебе мало своих голых девочек, озабоченный? Не насмотрелся еще? ― не могу удержаться от колкости.
― На твоих девочек точно не насмотрелся, ― парирует Крестовский. ― С удовольствием продолжу медитацию этим вечером, если позволишь.
Вот скотобаза.
― Не позволю.
― Слыхали? Единоличница! Нет, чтобы для народа стараться, во имя искусства. А еще творческая личность.