Сводная сестра для мажора - стр. 32

Говоря это, Марк наклоняется ко мне близко-близко, врываясь в моё личное пространство самым наглым образом. Мне хочется отпрянуть и съездить по его самодовольной роже своим клатчем. Только я этого не делаю.

Вообще не выражаю никаких эмоций, кроме скуки.

— Удиви меня.

— Ты, я и… — парень пошленько поигрывает бровями. — И заднее сиденье моей машины.

— У меня тоже есть для тебя один вариант, — хмыкаю и подаюсь вперед, замираю в нескольких миллиметрах от уха парня, почти касаясь его щеки своей. — Иди на фиг.

Резко встаю, мой стул с громким стуком падает на пол. Перешагиваю через него, приподняв свою юбку, и смотрю на Чернова, чувствуя, как внезапно засасывает под ложечкой.

Как раз в этот момент Яна-банана обвивает своими руками с ногтями-убийцами шею Чернова и тянет к нему губы. Он смотрит прямо на меня, пригвоздив своим взглядом прямо к полу, и не отпускает.

Между их с Яной стремительно сближающимися губами, мелькает её язык, и Чернов пускает его в свой рот, забираясь рукой ей в волосы.

9. 9

— Катерина, — подзывает меня отец, когда я пытаюсь проскочить мимо их столика. — Присядь.

Он указывает на свободное место рядом с собой. По другую его руку сидит Анна. Она быстро улыбается мне и тактично отворачивается, не собираясь мешать нашему разговору. В центре зала ведущий продолжает вести праздник, выкрикивая призывы к веселью в микрофон. Анна кажется очень довольной происходящим.

— Привет, — говорю, нехотя усаживаясь на стул.

В руках у меня мой маленький клатч, который вмещает в себя только разбитый телефон, кредитную карту и блеск для губ. Я хотела выйти на свежий воздух, здесь есть большая веранда. Видела, как туда выходили покурить парни из-за нашего “детского столика”. Покурить мне тоже хочется, только я бросила, иногда об этом приходится себе напоминать.

— Звонила твоя мать, — говорит отец и делает глоток из бокала, на дне которого плещутся остатки коньяка.

— Тебе? — я хмурю брови, инстинктивно сжимая сумку. — Зачем?

— Хочет, чтобы на Новый год ты поехала к ней.

Я тоже очень этого хочу. Хочу и боюсь. За всё время, что я живу в другом городе, мама приезжала ко мне трижды. И я очень по ней скучаю, и по дому скучаю, и по комнате своей тоже.

— Можно? — спрашиваю робко.

Скажи “да”!

— Нет. Рано, — обрубает отец и бросает на меня быстрый взгляд. — Только поутихли эти страсти. Летом поедешь, если всё будет нормально.

Киваю, опуская глаза на свои руки. Если будет нормально…

— Хороший подарок купила Анне, она довольна. Деньги остались?

— Да. Переслать назад?

— Завтра выписку со счета скинь. И давай сюда свой мобильный.

— Пап… — я медлю, думая, как бы уклониться от демонстрации моего несчастного телефона.

Кроме его номера, мамы и номера Полины, там смотреть нечего. Я даже номер Чернова в память не занесла, потому что сразу как-то его запомнила. Совсем ненужную, лишнюю информацию, комбинацию цифр, пестрящую семёрками. А потом меня бросает в жар. Ладно экран разбила. Но буквально несколько минут назад я обменялась номерами с Альберто и записала его как “Художник”. Папа против моего увлечения рисованием. С детства говорил, что я трачу время и деньги на ерунду, лучше б оценки подтягивала.

Отец нетерпеливо протягивает руку и выжидающе смотрит на меня.

Вздрагиваю, когда кто-то стискивает спинку моего стула и двигает его в сторону, прямо вместе со мной.