Сводная сестра для мажора - стр. 34
— Я говорил, что всего лишь не танцую. А так умею и ещё не так умею. Семь лет бальным танцам отдал. Скажи спасибо за это моей матери.
— Спасибо…
Быстрая композиция вдруг сменяется медленной и тягучей. И меня дёргает в сторону, отрывая от Альберто, который уже успел перестроиться на спокойный танец.
— Эй, — возмущаюсь, пытаясь вырвать своё запястье из пальцев Чернова. — Отпусти. Мы танцевали.
Он нависает надо мной, недобро сверкая глазами.
Альберто, видимо, обрадовавшись, что его наконец выпустили на волю, возвращается за столик, уворачиваясь от своей матери и подруг моей мачехи.
— А теперь потанцуешь со мной, — ухмыляется Миша и прижимает меня к себе, не давая возможности освободиться.
Тем более сделать это незаметно не получится, потому что я вижу, как Анна в приступе умиления просит фотографа запечатлеть её “детей”, поэтому сдаюсь.
— С чего бы у тебя возникло такое желание? Подружка не заревнует? — спрашиваю, чуть прищурившись.
В ответ Чернов опускает глаза, смотря на меня сверху вниз, и слегка приподнимает брови.
— Переживаешь?
— Если только за свои волосы. Кто знает, что в голове у этих ненормальных.
— Согласен, — серьёзно говорит Миша и кладет мои руки себе на шею. — Нас фотографируют, улыбайся.
Справа от нас, и правда, раздаётся несколько щелчков и вспышек.
— Что мы потом будем делать с этими фотографиями? Вставим в семейный альбом? — рассуждаю, покачиваясь из стороны в сторону.
— Я нарисую тебе усы, — хмыкает Чернов, и его дыхание шевелит мои волосы.
— А я тебе — рога, — парирую в ответ, а потом предельно серьезно спрашиваю: — Тебе отец что-то рассказал?
— Ничего интересного. Двигайся давай. Мать на нас смотрит.
В дверях зала появляется Яна-банана и простреливает нашу с Мишей пару таким ревнивым взглядом, который желает мне скорой кончины, что мне опять хочется рассмеяться. Настроение стремительно повышается, несмотря на то что я уверена: Чернов притащит её сегодня в квартиру.
— Ты же знаешь, что говорят: как человек танцует, так и сексом занимается? — спрашиваю тихо.
С удовольствием замечаю, как кожа на шее у Чернова покрывается мурашками от близости моего дыхания, и его кадык дёргается. Захват на моей талии ощущается сильнее, а плечи под моими ладонями каменеют.
— Серьёзно?
— Ага. Так вот, по-моему, Альберто танцует как бог.
— Умеешь ты… Катя, — улыбаясь, качает головой Миша и, не говоря ни слова больше, сдвигает свою ладонь мне на спину.
Ведет её вверх, пока не касается границы, где заканчивается одно платье и начинается второе, состоящее лишь из полупрозрачной чёрной ткани. Мурашки Чернова оказываются заразными и перепрыгивают ко мне на кожу, когда его пальцы касаются её через тонкий прозрачный барьер.
— Что?
— Играть с огнём. Не будешь потом плакать, если вдруг обожжёшься? — хрипло произносит Миша, касаясь горячими, сухими губами моего виска.
— С чего вдруг мне плакать? — спрашиваю, затаив дыхание.
Чернов вместо ответа прижимает меня к себе ещё плотнее, не оставляя между нашими телами ни одного миллиметра. И ни одной возможности выключить мою бурную фантазию, потому что теперь я ощущаю его всего. Грудью его твёрдые мышцы, бёдрами его пах.
Я поднимаю вверх глаза. Миша смотрит в мои без стеснения и улыбки. Остро и порочно, демонстрируя мне все свои эмоции, не таясь. Мои губы чуть приоткрываются, и его повторяют это движение.