Свободное владение Фарнхэма - стр. 7
– Вполне возможно. Какой-то старый лысый болван, насквозь мокрый и оборванный.
– Да, это ко мне, – подтвердила Карен. – Президент «Декеса». Пойди, догони его, отец.
– Слишком поздно. Он только взглянул на меня и смылся. Кто объявляет масть?
Барбара продолжала играть, теперь раз совершенно машинально. Но ей всё время казалось, что Дьюк объявляет слишком много взяток; тогда она поймала себя на том, что недообъявляет взятки и попыталась бороться с собой. Они завязли в длинном, мрачном роббере, который в конце концов «выиграли», хотя и проиграли по очкам.
Проиграть следующий роббер с Карен в качестве партнёра было сущим удовольствием. Они поменялись местами, и Барбара вновь оказалась партнёршей мистера Фарнхэма. Он улыбнулся ей.
– Ну что, покажем им, как надо играть?
– Я постараюсь.
– Просто играйте как всегда. По книге. Все ошибки предоставьте делать Дьюку.
– Слова – не деньги, папа. Давай побьёмся об заклад, что вам не выиграть этого роббера. Ставлю сто долларов.
– Хорошо, пусть будет сто.
Барбара занервничала, вспомнив о жалких семнадцати долларах, что лежат в её сумочке. Она стала волноваться ещё сильнее, когда первый круг закончился при пяти трефах, объявленных и побитых – Дьюком, – и лишь тогда поняла, что он переборщил и остался бы без одной, если бы она покрыла его прорезывание.
– Ну что, губернатор, удваиваем пари? – предложил Дьюк.
– Лады. По рукам.
Второй круг был для неё намного удачнее: её контракт при четырёх пиках. К тому же она смогла сходить со всех своих козырей до того, как они переменились. Улыбка её напарника была вполне достаточным вознаграждением. Но у неё почему-то дрожали руки.
– Обе команды получают по очку, – сказал Дьюк, – счёт сравнивается. Как твоё давление, папочка. Может, ещё раз удвоим пари?
– Что, собираешься уволить свою секретаршу?
– Не надо лишних слов!
– Идёт. Четыре сотни. Можешь продать свою машину.
Мистер Фарнхэм сдал карты. Барбара взяла свои и нахмурилась. В принципе, не так уж плохо – две дамы, пара валетов, туз, король, – но не было длинной масти, да и король ничем не прикрыт. В общем, комбинация была из тех, которые она привыкла называть «только чтобы поддержать игру». Оставалось только надеяться, что это будет один из кругов, в которых не бывает ни особенных проигрышей, ни выигрышей.
Её партнёр взглянул на свои карты и объявил:
– Три, без козырей.
Барбара с трудом сдержалась, чтобы не вскрикнуть, а Карен воскликнула:
– Папочка, да у тебя жар!
– Принимаю.
– Пас.
«Боже, о Боже, что мне делать?» – взмолилась про себя Барбара. Объявление её партнёра сулило двадцать пять очков – и шлем. У неё на руках было тринадцать очков. Тридцать восемь очков на двух руках – большой шлем.
Так говорилось в книге! Барбара, девочка, «три, без козырей» – это двадцать пять, двадцать шесть или двадцать семь очков; прибавь к ним ещё тринадцать и прочтёшь: «Большой шлем».
Но по книге ли играл мистер Фарнхэм? Может быть, он объявлял просто для того чтобы выиграть роббер и победить в этом нелепом пари?
Если она оставит всё как есть, то и игра и роббер – и четыреста долларов – дело верное. Но большой шлем – если они объявят его – принёс бы им что-то около пятнадцати долларов при тех ставках, которые установили Дьюк и его отец. Рисковать чужими четырьмя сотнями долларов ради каких-то пятнадцати? Смешно!