Свистулькин - стр. 34

У Верескина ничего не вышло. Он находился под действием хмельной отравы и, надо полагать, в самых расстроенных чувствах. Оружие застряло посредине, пришлось извлекать по обыкновенному, помогая левой рукой. Верескин отбросил в сторону ножны и приблизился к своей жертве.

– Нет уж, сударь вы мой, убить меня снова не получится, гаденыш ты этакий! – закричал старик.

Поручик произвел ужасный рубящий удар, а следом уколол с такой силой, что клинок насквозь пронзил несчастную жертву и глубоко вошел в стену, пришпилив, как казалось, Свистулькина на манер бабочки в альбоме у барышни.

Капитан брезгливо посмотрел на клинок и сказал совсем неожиданное:

– Холодит. Неприятно, – с этими словами он сделал шаг в сторону.

Палаш остался воткнутым в стену, притом никаких следов крови не было видно, и даже мундир калеки выглядел совсем неповрежденным.

В эту секунду Прохор углядел, что старик несколько прозрачный и сквозь него можно, пусть не вполне четко, разглядеть узор на обоях. Денщика обжигающим пламенем охватил ужас, он бросился прочь из комнаты, не в силах перенести…»

Дальше Рыжиков многословно рассуждает о вещах очевидных для его современника, но не столь явных теперь. В начале XIX века, как и сейчас, не было принято держать заряженные пистолеты на столе в гостиной. Иван Иванович делится предположением – трудно сказать, своим или Аплечеева, – что Верескин обдумывал самоубийство еще до (!) появления призрака. Разумеется, это лишь гипотеза, пусть даже весьма веская, которую мы едва ли сможем когда-нибудь окончательно подтвердить или опровергнуть.

Утром 15 марта, через три дня после того, как Ульяна Августовна Шпомер обнаружила соседа мертвым, горничная проводила ее в комнату к Шарлотте Францевне Альтберг, которая сидела за конторкой и перебирала огромные стопки бумаг. Возле нее, прямо на полу, громоздилась куча изорванных листов. По обрывкам на начищенном паркете, похожим на последние ошметки снега в весеннем лесу, можно было проследить путь бумаг от конторки к жарко растопленной печке. Визит полицейских чинов произвел на супругов Альтберг такое удручающее впечатление, что было решено срочно навести порядок в бумагах.

– Einen wunderschönen guten Morgen, holdes Fräulein! – широко улыбаясь, поздоровалась Ульяна Августовна. – Welch ein gar mirakulöser Tag heute!6

– Здравствуйте, – хмуро ответила госпожа Альтберг. – Слушаю.

Возможно, ей как баварке не понравился лифляндский выговор Ульяны Августовны, да еще и со следами русского акцента, может быть, сказывалась настороженность и расстройство от чрезвычайных событий, но вероятнее всего, она просто следовала своему обычному высокомерию с низшими. Альтберг даже не предложила Ульяне Августовне сесть.

– Дражайшая Шарлотта Францевна, прошу вас, как только может умолять женщина, позволить мне незамедлительно съехать с квартиры!

– Съезжайте, – безразлично согласилась Альтберг и вернулась к бумагам.

Ульяна Августовна подождала несколько секунд, ожидая продолжения. Шарлотта Францевна просмотрела несколько листов и разодрала один из них. Только по чрезмерному усердию, с которым она порвала бумаги на совсем уж крохотные клочки размером едва ли не с ноготь, можно было угадать, что в комнате кто-то есть и Альтберг немного играет, представляя делового человека, полностью погруженного в важную и тщательную работу.