Свистулькин - стр. 33
Верескин, заметив денщика, осведомился:
– Видишь ли ты, Прохор, сего господина?
Денщик, зная необузданные страсти своего хозяина, молчал, раздираемый по разные стороны нерешительностью. Как водится у людей его звания, он бы желал, прежде чем говорить, знать, какого ответа от него желают услышать, тем паче на столь загадочный вопрос.
– Так видишь или нет? – переспросил Иван Никифорович, слегка приходя в сердца.
– Как не видеть, ваше благородие, вот же он.
– Значит, ты не привиделся мне, – сказал поручик старику вполне спокойно. – Тем лучше. Хотел пугать? Зря. Чепуха. Плевать. Ты ничто при жизни. Пустое место. Бессмысленный человечишка. Мертвый того не значишь. Тень пустого места. Пшел! Вон! Испарись!
Старик рассмеялся.
– Вот ведь гордыня, сударь вы мой, вас одолевает. И добро изволили бы быть отпрыском знаменитого рода или преуспели на уважаемом поприще, в бранном деле или хотя бы по штатской части. Так нет же.
Верескин молча слушал, не отводя взгляда налитых кровью глаз. «Что твой бык», – подумал Прохор.
– Сын казнокрада, ничего больше. Всего и есть за душой, как ворованные тыщи, да и те не сам украл.
– Пшел вон, жалкий старикашка!
– Нет уж, сударь, никуда я не уйду. Тебе предстоит видеть и слушать меня ежедневно, до самой смерти.
– Я уже однажды избавился от тебя, повторю без малейших колебаний!
С этими словами Верескин схватил со стола пистолет и выстрелил в капитана Свистулькина, а мы, полагаю, можем без всяких колебаний признать, что это был именно он. Меня непрестанно удивляет, дражайшая Варвара Андреевна, нерадивость некоторых господ по службе, капитан в статской службе соответствует титулярному советнику, что на ранг ниже чина коллежского асессора, который я имел честь…
По указанию Прохора, стрелка и цель разделяло не больше трех шагов, расстояние ничтожное для пистолетной стрельбы, скажем, я…
Кроме прочего, Верескин пользовался известностью одного из лучших стрелков своего полка, что, впрочем, как уже было замечено, обстоятельство совсем ничтожное, поскольку будь он даже вовсе неловок в обращении с пистолетом, то и тогда промахнуться на трех шагах было бы совершенно затруднительно.
Пуля выбила прямо за спиной Свистулькина облачко штукатурки из стены. Комнату затянуло пороховым фимиамом. Прохор ожидал, лишь только поредеет дым, увидать старого воина на полу с развороченной грудью, стонущим от невыносимых страданий и умирающим в жутких мучениях, но ничуть не бывало.
Старый калека стоял невредимым и только морщился брезгливо, словно увидел нечто гадкое, да разгонял дым, маша рукой подле лица.
– Что за манеры… – недовольно сказал он.
Прохор посчитал, что, как ни невероятно, поручик дал промах или, может быть, пистолет зарядили одним только пороховым зарядом без пули. Он едва успел удивиться твердости духа старика, как Верескин вскочил на ноги.
– Ну ладно же!
Поручик схватил палаш и постарался освободить от ножен известным эффектным движением, какое в таком фаворе у молодых кавалерийских офицеров. Если изволите помнить, милая Варвара Андреевна, в точности это же показывал на Троицу кузен Екатерины Николаевны. Не припомню теперь имени, такой хорошенький гусар с совершенно девичьим лицом, что кружился все подле вас с плоскими остротами. Он много раз изображал такую штуку с самым гордым видом, словно в том и состоит главное занятие воина, и нельзя защитить Отечество, обнажая оружие без трюков дурного тона. Впрочем, он, как вы, конечно, заметили, особенным умом наделен не был, чтобы не сказать сильнее, чего корнет, по всей справедливости, вполне заслуживает.