Свет, отраженный от пыли - стр. 15
Марина метнулась к старухе и принялась вытаскивать ее из кокона пледа, в который со страху так замотала, что сама сейчас никак не могла разобраться, где концы. Катерина хрипло дышала, но не ругалась, а высвободившись, перевела дух и показала на костыли.
– Дай.
Встав во весь рост, Катерина показала костылем на табурет.
– Садись. Рассказывай, что с Андреем. Ты его видела?
– Нет, я только сегодня узнала. – Марина села и, как примерная ученица, сложила руки на коленях. – Майор Звонцов велел сходить, вас проведать, – соврала она.
– Врешь. – Катерина пошевелила ногой, проверяя, сможет ли сделать шаг. – Тяжелое ранение?
– Два раза уже оперировали.
С улицы донеслись собачий скулеж и бряцанье цепи о пустую миску.
– Пес голодный. Надо накормить. Ты сумеешь сварить кашу?
– Уж как-нибудь. А вы…
– Мне в туалет надо.
– Сможете дойти? Или вам ведро принести?
– Сама не дойду. Проводи. Калоши у двери.
Во дворе пес, увидев хозяйку, принялся прыгать и радостно лаять, миска с грохотом отлетела в кусты, и Катерина пригрозила ему костылем:
– Цыц, окаянный!
Через полчаса они пили чай со свежим хлебом. Потом Марина растирала худое жилистое старухино тело камфорным спиртом. Потом кормила собаку, отметив, что характером та явно пошла в хозяйку. Несмотря на голод, настороженно обнюхала кастрюльку с едой, а съев все, сдержанно поблагодарила – коротко лизнула руку.
Нагрев воду, вымыв и прополоскав посуду, Марина в нерешительности остановилась в проеме двери, которая вела на половину Катерины. Старуха лежала на широкой деревянной кровати и читала книгу в свете торшера.
– Я, наверное, сегодня здесь останусь ночевать.
– Ночуй. Места хватит.
Марина облегченно выдохнула. Она готовилась к сопротивлению и заранее придумала кучу аргументов, главным из которых была угроза пожаловаться Андрею.
– Завтра зайдешь к Нюре, позвонишь от нее, я телефон скажу. Передашь для Веры, что Катерина просит приехать. А Нюре отнесешь список продуктов. Она купит.
Вот так. Помогла и все, прощай. Ты здесь чужая. Нюра своя, неизвестная Вера тоже. А ты нет.
– У меня каникулы в школе. Последний звонок завтра, и потом только на экзаменах присутствовать, но можно отпроситься.
Старуха не заискивала, но от помощи не отказывалась. Хотя посмотрев, как та передвигается, Марина поняла, что жить одна она не сможет. Вот и Веру какую-то зовет.
Но и Марине почему-то не хотелось уходить. Здесь было спокойно. Никто не следил, не оценивал. Заброшенный сад стеной загораживал непонятный мир, где нужно было постоянно держать прямо спину и не позволять себя жалеть.
– Я могла бы побыть с вами, пока Андрей не выпишется. Не ночевать, а, допустим, приходить утром и сидеть до вечера.
Ответом было молчание.
– А Вера – это кто?
– Подруга. В лагере вместе баланду хлебали. Оставайся, если невмоготу.
Катерина погасила свет в торшере и отвернулась к стене.
Марина вытерла внезапно подступившие благодарные слезы и выскочила за дверь.
Гуринок курил на скамеечке за сараями. Ждал Дюму, чтобы посоветоваться. Вчерашняя перепалка с училкой литры убедила его, что искать убийцу сестры менты не торопятся. У них было два подозреваемых, а в итоге дело не сдвинулось. Про Валентина-киномеханика словно забыли, а второй, неизвестный бывший зэк, имеет, видите ли, алиби. Это алиби еще нужно проверить. Какая-нибудь подружка заявила, что он провел у нее вечер, вот и все алиби. Тут надо разобраться. Отсидел – исправился? Или опять за старое? Последить бы за ним. Но одному не справиться. Вот об этом и хотел поговорить с Дюмой Гуринок.