Суртандус. Демон Рождества - стр. 3
От существа веяло запахом ледяного пепла, смешанного с чем-то древним, будто ветром принесло обрывки времени из самого сердца вечной мерзлоты. Этот запах был густым, словно могильный дух, и он заставил детей сжаться на своих местах, как если бы сам воздух стал для них врагом.
Существо оглядело присутствующих. В его взгляде было презрение, но не человеческое, а древнее, холодное, словно высший судья смотрел на бесполезных насекомых. Когда оно заговорило, голос звучал, как треск ломающегося льда, его холод пронизывал до костей:
– Как хорошо… видеться за праздничным столом.
Генри попытался встать, но его ноги, казалось, превратились в камень. Он посмотрел на гостя, и его лицо потеряло всю краску. Впервые за вечер он выглядел маленьким, почти жалким.
– Кто ты? Что ты делаешь в моём доме? – спросил он, но голос дрожал, словно ржавый замок под тяжестью молотка.
Существо медленно повернуло голову к нему, и его пылающие глаза вспыхнули ярче.
– Я тот, кто приходит, когда маски сброшены, – произнесло оно, каждое слово ощущалось холоднее предыдущего. – Я Суртандус, собиратель душ, чья ложь и предательство стали их истинным лицом.
В этот момент комната изменилась. Синие огоньки в глазах демона превратились в яркие всполохи, и уютная гостиная исчезла, будто её никогда не было. Вместо неё возник тёмный зал, стены которого были покрыты трещинами, напоминающими замёрзшие молнии. Пол был зеркальным, как лёд, но отражал не присутствующих, а их худшие поступки.
На столе осталась лишь одна тарелка – перед Генри. Внутри лежало его собственное сердце. Оно было вырванным, но всё ещё бьющимся, а каждая его капля окрашивала белую скатерть в кроваво-красный цвет.
Генри, впервые осознавший ужас происходящего, попытался что-то сказать, но слова застряли в горле. Суртандус медленно наклонился к нему, его длинные пальцы, похожие на когти, коснулись края стола.
– Теперь, – прошептал демон, его голос напоминал крик далёкого ветра, – ты увидишь своё истинное лицо.
Кульминация настала, когда Суртандус медленно наклонился к Генри, подобно тени, которую невозможно отогнать даже ярким светом. Его горящие синим огнём холодные глаза смотрели прямо в душу мужчины, оставляя в ней глубокие, незаживающие трещины. Генри, некогда уверенный и громогласный, теперь выглядел, как сломанная марионетка: его плечи опустились, глаза остекленели, а дыхание стало неровным, хриплым, будто каждый вздох стоил ему мучительного усилия.
Запах ледяного пепла, окутывающий демона, теперь смешивался с горьким запахом пота, исходившим от Генри, – запах страха, обжигающего и проникающего в каждую трещину этого проклятого момента. Воздух вокруг казался неподвижным, как перед сильной бурей, и только ледяной шёпот Суртандуса, наполненный холодной насмешкой, нарушал тишину.
– Ложь, подаренная тем, кто зовётся твоими близкими, дороже любой правды, не так ли? – произнёс демон, его голос напоминал треск льда на замёрзшей реке. Каждое слово резало, как осколки разбитого зеркала. – Ты предал их задолго до этой ночи. И теперь твоя душа принадлежит мне.
Слова Суртандуса звучали безжалостно, словно приговор, написанный на камне. Его ледяное дыхание касалось лица Генри, заставляя его дрожать, будто от пронизывающего ветра. Мужчина закрыл глаза, как будто хотел скрыться от ужаса, но перед его внутренним взором вставали образы: его жена, тихо плачущая за закрытой дверью, дети, терпеливо ждущие внимания, которого он никогда им не давал, друзья, отвернувшиеся из-за его предательства.