Сугубо доверительно. Посол в Вашингтоне при шести президентах США. 1962–1986 гг. - стр. 137
Президент Джонсон, продолжал Раск, с самого начала своего президентства – возможно, этому далеко не всегда верили в Москве – стремился («такая у него была и осталась навязчивая идея») к тому, чтобы заметным образом улучшить отношения с СССР. В последнее время он уделял большое внимание вопросу ограничения гонки ядерных вооружений и соответствующим переговорам с СССР, будучи убежденным, что это является сейчас и на ближайшие 5–10 лет самой важной проблемой.
Президент всегда придавал особое значение возможности личной встречи с советскими руководителями. Он по-прежнему придерживается этой точки зрения.
Однако, подчеркнул Раск, сейчас в свете чехословацких событий, если говорить откровенно, мы толком не знаем, каковы перспективы наших отношений с СССР, и эта неопределенность беспокоит президента. С учетом реакции в мире и в самих США возможность продвижения вперед в названных выше вопросах сейчас затруднена. Президент вынужден считаться с общественным мнением своей страны, которое не поняло и не приняло бы каких-либо шагов президента в упомянутом направлении. В результате у президента и у правительства США не остается сейчас ничего иного, как сидеть и ждать развития событий в надежде, что все как-то образуется, иначе все намерения президента так и останутся намерениями, так как до конца пребывания администрации Джонсона у власти осталось не так уж много времени.
В целом беседа с Раском показала, что администрация Джонсона проявляла известную растерянность в связи с чехословацкими событиями.
Надо сказать, что спекуляции на Западе в отношении возможного советского вторжения в Румынию были вызваны в основном ее отказом принять участие в совместной акции стран Варшавского договора против Чехословакии. В Москве действительно были сильно раздражены поведением Чаушеску и даже пошли на демонстративное передвижение советских войск недалеко от границ с Румынией. Однако всерьез вопрос о вторжении в Румынию в Москве не стоял, ибо стабильность коммунистического режима там не вызывала беспокойства.
По свидетельству американского обозревателя Дрю Пирсона, на совещании президента с лидерами конгресса по поводу курса действий США в связи с вводом советских войск в Чехословакию Джонсон, рассерженный критикой в адрес правительства, воскликнул: «Вы что, предлагаете послать туда американские войска?» Он твердо заявил конгрессменам, что у США нет возможности, да правительство и не намерено предпринимать какие-либо далеко идущие шаги – помимо пропагандистских средств – в чехословацком вопросе, тем более военных мер, о которых «не может быть и речи». В результате довольно бурная встреча у президента закончилась безрезультатно.
27 августа Томпсон доверительно информировал меня о совещании у президента с участием начальников штабов. Было еще раз подтверждено, что США не будут реагировать военным путем на события в Чехословакии. Решили также не делать никаких дополнительных официальных заявлений с позиции правительства, помимо того, что уже заявлено было Джонсоном и Раском. Президент, по словам Томпсона, бросил в этой связи даже полушутливую реплику, что, мол, «надеемся, что в Москве оценят, что мы не очень задираемся».
28 августа Раск срочно вызвал меня к себе и заявил, что в течение последних суток они отмечают необычное движение советских войск у границ Румынии. Эти и другие факты вновь наводят американское правительство на мысль о готовящемся вступлении советских войск в Румынию. Сославшись на срочное поручение Джонсона, который звонил со своего ранчо, он с несвойственной ему эмоциональностью заявил для передачи советскому правительству следующее: «Во имя всего человечества мы просим вас не делать этого, ибо последствия было бы трудно предвидеть.