Судный день - стр. 46
Нуарб, как и в случае с Угрюмовой, положил перед Портупеевым золотой советский червонец девяностой пробы, и, сделав отстраненный вид, стал ждать его реакции. А тот, не беря в руки монету, лишь наклонил над ней голову и несколько секунд изучал… Наконец произнес:
– Для кого-то этот желтый кругляш вожделенная вещь, для меня же пустой звук… – И Портупеев, взяв монету двумя пальцами, кинул ее в нагрудный карман своего пиджака. Сказал: – Это на всякий случай, если вдруг потеряю зубы…
– Итак? – Нуарб поднялся с места.
– Позвоните в понедельник вечером, – Портупеев встал из-за стола и, не забыв взять журнал, первым направился к выходу. В его походке не было ничего такого, что указывало бы на нервозность или же раздирающее душу сомнение. Шаг был твердый и непоколебимый, словно дубовая стойка, за которой молоденький бармен жонглировал шейкером, в котором сбивал коктейль «Белая ночь»…
После ухода Портупеева, Нуарб заказал фужер водки и бокал нефильтрованного пива. Водку принял в два приема. Так же, в два приема, покрыл ее пивом. Выпитое явилось в высшей степени усладительным зельем, зовущим на подвиги. Он даже подумал, что напрасно заварил кашу с привлечением третьих лиц, ибо вполне мог бы сам провернуть это дело – в былые времена и не такие задачки решал только так… Однако, вспомнив вдруг про небольшой черный квадрат, который перед бурей нарисовал Маэстро и который не сгорел в лагерной кочегарке, от такой идеи отказался – что-то многовато во всем этом от нечистого…
Его мысли опять вернулись к словам Угрюмовой и Портупеева, которые в один голос так нервозно отзывались о «Черном квадрате». «Черт его знает, – подумал он, – может, и в самом деле существует нечто, которое связывает каждую вещь и каждое слово с другой вещью и другим словом, и этот винегрет влияет на ход жизни…»
Он закурил и напоследок заказал еще пива с лососиной.
Выходя из кафе, Нуарб случайно бросил взгляд на рекламную тумбу и то, что там увидел, поразило в самое его хмельное сердце. Красным жирным шрифтом там было написано: «Сложные трансформации «Квадрата» Малевича», далее – помельче, черным набором: «Михаил Шемякин решил проанализировать это произведение как научными, так и художественными методами, собрав коллектив единомышленников с мощным аналитическим и эстетическим потенциалом. В этом вы можете сами убедиться, посетив экспозицию, открывшуюся в Концертно-выставочном зале Фонда Михаила Шемякина».
«Интересно получается, – начал обмозговывать прочитанное Нуарб, – я только что об этом вел речь, и вот на тебе – лоб в лоб сталкиваюсь с этим объявлением. Разве это может быть случайностью? Надо будет подговорить Марию сходить на это культурное мероприятие».
Следующий день был выходной, они приоделись и отправились в концертно-выставочный зал. На фронтоне здания, во всю его ширину, плескалось полотнище с текстом, написанным яркой светящейся краской: «Черный квадрат в белом окладе – это не простая шутка, не простой вызов, не случайный маленький эпизодик, случившийся в доме на Марсовом поле, а это один из актов самоутверждения того начала, которое имеет своим именем мерзость запустения и которое кичится тем, что оно через гордыню, через заносчивость, через попрание всего любовного и нежного, приведет всех к гибели».