Судьбы либерализма - стр. 15

Так или иначе, в области юриспруденции и экономики эта система обладала рядом преимуществ: все университетские преподаватели имели более-менее длительный опыт практической работы, да и в целом между академическим миром и профессиональным выстраивались тесные связи. Что интересно, многие наиболее талантливые выпускники, даже те, кто в конце концов не смог аттестоваться на приват-доцента, долго не исключали для себя возможность академической карьеры и занимались научными исследованиями параллельно с основной работой. Все это послужило сохранению традиции приват-доцента как ученого, который занимается наукой в частном порядке, традиции, которая в девятнадцатом веке имела большое значение: в Австрии, быть может, не такое большое, как в Англии, но все же немаловажное. В нашей искомой области интересным примером из 1880-х годов является огромнейший вклад в математическую экономику приехавших из Вены Рудольфа Ауспитца и Рихарда Либена[45], из которых первый был сахарным промышленником, а второй – банкиром: «Исследования теории ценообразования». После Первой [мировой] войны еще оставались пара-тройка подобных деятелей, среди которых по крайней мере один – финансист Карл Шлезингер, написавший интересную книгу о деньгах[46] и придумавший термин «олигополия», – регулярно принимал участие в наших дискуссиях. Остальные – состоявшиеся бизнесмены и несколько крупных чиновников, ранее сделавших себе имя в теории экономики, – были слишком заняты в те беспокойные послевоенные годы и лишь изредка, можно сказать случайным образом, участвовали в текущей научной деятельности.

Но именно эти непрофессионалы в академической среде в то время, как мне кажется, всегда составляли большинство на главной площадке для обсуждения злободневных экономических вопросов в рамках скромного неформального клуба National-ökonomische Gesellschaf[47], который едва пережил войну и деятельность которого возобновилась после перерыва. И хотя это было единственное место, где совершенно разные люди, молодые и в возрасте, из науки и любители, встречались раз пять-шесть в год и обсуждали какой-то конкретный вопрос, те, кто помоложе, искал и другие, более систематические, возможности подискутировать уже за пределами университета. Довольно долго в период между двумя войнами наиболее важным местом для подобных дискуссий был так называемый Privatseminar – личный семинар Мизеса. Впрочем, он действительно всегда проходил за пределами университета: раз в две недели заинтересованные люди неофициально собирались в конторе Мизеса в Торговой палате, а затем неизменно перемещались в какое-нибудь кафе, где уже сидели до поздней ночи. Эти встречи начались примерно в 1922 году и, мне кажется, продолжались до отъезда Мизеса из Вены в 1934-м… Точнее мне сказать сложно, поскольку я не участвовал в них ни в начале, ни в конце[48]. Но примерно с 1924 по 1931 год, учитывая то обстоятельство, что Мизес устроил нас с Хаберлером[49] работать в то же здание, а Хаберлер, как помощник библиотекаря, продолжил начатое Мизесом дело – превращение библиотеки Торгово-промышленной палаты в лучшую экономическую библиотеку Вены, – здание Торговой палаты, как и проводимые там встречи, выступали в Вене не менее значимым центром дискуссий по экономическим вопросам, чем университет.