Суд над Сталиным - стр. 27
– Достаточно, я написал: уклонился от ответа.
– …так было… ну записывайте.
– Нет, не признаем потому, что в пятидесятом году была открыта особая тюрьма ЦК КПСС, – пришел Резнику на помощь Н. Петров.
– Я в обсуждаемый период прошу сказать, – ответил ему я.
– Тогда прошу уточнить, какой период мы считаем описываемым, – спросил проснувшийся Петров.
– Третий раз объясняю, для непонятливых, я начал с этого, с августа 1939 года по март 1940 года.
– А что, это и есть период искового заявления? – спросил Петров неизвестно что.
– Конечно, Пакт Молотова – Риббентропа плюс время расстрела поляков, по легенде.
– В заявлении этого не было.
– Это в статье…
Перебивает адвокат Бинецкий:
– Ваша честь, в связи с тем, что сторона сейчас произнесла существенную, юридически существенную фразу о том, что исследуемый период относится к исковому заявлению. Я правильно понял?
– При чем здесь «исследуемый период относится к исковому заявлению»…
– Вы сейчас пытаетесь… – перебивает ответ на свой вопрос Бинецкий.
– …в исковом заявлении опровергаются исторические сведения, и я отвечал вам на вопросы, которые относятся к историческому периоду…
– Правильно ли я понимаю вашу позицию, исходя из смысла задаваемых вами вопросов и неоднократных уточнений о том, что вопросы относятся к определенному периоду? – опять задает вопрос, не слушая ответ на предыдущий, Бинецкий.
– Не вопросы относятся к определенному периоду… ну, объясняю третий раз, для особо непонятливых…
– Сталинское время? Исследуемый период? Являлся? Занимал такую должность? Являлись? Это ваши слова, – тарахтел Бинецкий, ясно давая понять, что таким приемом «талантливого адвоката» он пытается не давать говорить мне. Я выждал.
– Вы закончили вопрос? Я начинаю отвечать, а вы начинаете говорить.
– Правильно ли мы понимаем, что вы пытаетесь изменить исковые требования? Или нет? – снова перебил Бинецкий.
Я обратился к судье:
– Я могу отвечать? А он будет молчать?
– Даже сидеть! – пообещал Бинецкий.
– Я вам отвечаю, что те лживые сведения, которые Яблоков поместил в статье, исторически относятся к периоду с августа 1939-го по май 1940 г. Поэтому спрашиваю, поскольку вина Сталина из этих сведений выводится, и я спрашиваю: кем был Сталин в тот период? Понятно, да?
– В этой связи, – «понял» Бинецкий, – я спрошу суд, вы хотите уточнить свои исковые требования?
– Зачем?
– Мы извиняться, извиняться мы за какой период должны?
– Вы извиняться должны не за период, а за клевету, которую написали!
– За клевету в какой период?
– За клевету, которую вы написали в статье по Катынскому делу и по пакту…
– Сталин, он в какой-то период был, не был людоедом или он был вообще людоедом и нам надо извиняться за весь период? – натужно, как при многодневном запоре, пытался язвить Бинецкий.
– Это что, смешно? – удивился я такому специфическому дворянскому юмору (Интернет сообщил, что Бинецкий – член Дворянского собрания России, надо же!).
– Нет, но это на полном серьезе.
Судья призвала к порядку и предложила мне продолжить оглашение вопросов.
– Вопрос 12. Признаете ли вы, что министры СССР, судьи и прокуроры, начальники лагерей и палачи были государственными служащими государства, а не партии?
– Нет, не признаем, – выскочил окончательно проснувшийся Петров, но потом спохватился и спросил Резника: – Можно я буду?