Суд над Сталиным - стр. 30
– Значит, суд не на чьей стороне не играет. И еще раз вам объясняю, что если вас не устраивают действия председательствующего, вы в праве заявлять ходатайства…
Я больше не стал ее слушать и повторил 14-й вопрос.
– Я, – начал Резник, – отвечу так вам, что по полномочиям своим, которые записаны были, Сталин не мог давать такого рода указаний, но по жизни такие указания он давал.
О чем свидетельствуют те документы в том числе, которые представлены, то есть, я об этом уже упомянул, но еще раз повторю. Есть документы с личной резолюцией Сталина, вот они направлялись Сталину, направлялись Молотову одновременно, направлялись Маленкову, направлялись, значит, кого я сейчас тут упомянул, Кагановичу, да, совершенно. И вот вы знаете, визы такие, жирная Сталиным, да, дальше идут подписи вот этих тонкошеих вождей. Причем, по документам, если Сталин не соглашался с документом и в него вносил какие-то правки, никто ему не возражал. Слово Сталина было решающим, да, Сталин нарушал ту законность, которая была, между прочим, вот э-э-э прописана, как сейчас говорят, не нравится мне это слово, сформулирована в той же самой Конституции СССР. Все правильно, Сталин нарушал законы. Вот вам ответ.
– Вопрос 15. Признаете ли вы, что если Сталин вдруг дал преступное распоряжение государственному служащему и тот это распоряжение исполнил, то преступник не Сталин, а государственный служащий?
– Значит, я могу вам сказать, здесь соответственно два есть преступника…
Тут судья бросилась Резнику на помощь, что для того было оскорбительным, – он же гений, титан либеральной мысли, а его спасает соратница, которая ему во внучки годится.
– Поясните, пожалуйста, какие фактические обстоятельства, значащие для дела, будут установлены в результате получения ответов? – перебила Резника судья, обратившись ко мне.
– В результате этого ответа будет установлено фактическое обстоятельство… – начал я сидя, поскольку и Резник задавал свои вопросы сидя, и я.
– Встаньте!!! Когда отвечаете! – завопила судья.
Да, та еще поросль судейская… Я встал и начал отвечать.
– Я читаю вопросы… – начал я.
– И поясните обстоятельства… – изрыгала из себя злобу судья.
– Я начал с этого все свои вопросы, «уважаемый» суд, – это вопросы об обязательности решений Сталина и Политбюро…
– Значит так… – видимо, пытался смягчить обстановку Резник.
– Какие фактические обстоятельства будут установлены? – тупо повторяла судья.
– Фактические обстоятельства, которые будут установлены, – в третий раз повторил я, – обязательными ли были решения Сталина и Политбюро для исполнения.
– Ваша честь, позвольте мне ответить на этот вопрос, – все же достучался Резник до обозленной…
– Отвечайте, – смилостивилась она.
– Значит, здесь, когда начальник, в данном случае Сталин, да, дает преступные распоряжения государственному служащему, у нас здесь два преступника. У нас есть исполнитель, который такое распоряжение выполняет, и есть руководитель, который преступное распоряжение дает. Есть такая, знаете вот, институт соучастия такой, для совершения преступления. Вот по этой причине оба они будут признаны виновными, но добавляю, что вот в этой ситуации, которая была тогда, не выполнять незаконные, преступные указания практически было невозможно. Да, известно, отдельные случаи когда, ну вот те, которые не стреляли, как у Высоцкого. Судьба их, соответственно, была печальной, а то, что такого рода распоряжения давались, которые не основывались на законе и которые противоречили Конституции, ну, надеюсь, что вам говорить…